«Королевские войска» или стройбат были настоящей легендой в СССР. Правда, скорее в плохом смысле слова - этого рода войск сторонились многие призывники, а военное руководство вообще выступало против его существования.
Термин «стройбат» был официально выведен из обращения в 1970-х годах, однако полностью из лексикона не ушел, сохраняясь как часть военного и гражданского жаргона. Также словосочетание «строительный батальон» продолжало использоваться в отношении некоторых групп зарубежных войск. «Стройбатовцы» иронично называли себя «королевскими войсками».
По одной версии из-за многочисленности личного состава: в 1980-х годах он насчитывал приблизительно от 300 до 400 тыс. человек, что превышало количество военнослужащих в ВДВ (60 000), Морской пехоте (15 000) и Пограничных войсках (220 000) вместе взятых. По другой версии самоназвание было связано с именем конструктора Сергея Королёва (все космодромы СССР возводились строительными отрядами).
Тем не менее, новобранцы, пополнявшие состав строительных отрядов имели определенные преимущества перед призванными в другие рода войск. Согласно приказу №175 министра обороны СССР от 30 мая 1977 года военному строителю за работу начислялась заработная плата, из которой, правда, вычиталась стоимость питания, обмундирования, банно-прачечных услуг, культурных мероприятий и других видов обеспечения - тех, что объединялись понятием «вещевая задолженность». Как вспоминал один из служащих строительного батальона, ежемесячно у него удерживали около 30 рублей за бытовые услуги - «стирку, помывку, форму».
Зарплата в строительных войсках (на период 1980-х годов) колебалась в диапазоне от 110 до 180 рублей, но в некоторых случаях доходила и до 250 рублей. Все зависело от специальности. Больше других получали как правило работавшие на башенных кранах и экскаваторах. Деньги клались служащему на счет и выдавались при увольнении в запас. Правда, при острой необходимости разрешали пересылать деньги родным.
По окончании службы «стройбатовцы» иногда вывозили до 5 тыс. рублей.
Были у «стройбатовцев» и дополнительные источники заработка, в частности, на так называемых «халтурах», где платили в районе 10-15 рублей за один трудовой день. Полагались им и льготы. Их получали прапорщики и офицеры, которые имели возможность быстро решать свои жилищные проблемы.
Хоть говорить об этом было не принято, национальный признак был еще одним критерием отбора в стройбат. Так, доля кавказских и среднеазиатских народов в некоторых строительных батальонах, доходила до 90% личного состава. Распространено мнение, что причиной, по которой выходцы из Средней Азии и Кавказа допускались в основном к строительным работам было плохое знание русского языка. Национальный состав стройотрядов отпугивал многих призывников.
Еще одна категория призывников, которым дорога в стройбат «была заказана» - юноши с ограничениями по состоянию здоровья. Их родители всеми правдами и неправдами искали всевозможные обходные пути, чтобы оградить детей от трудовой повинности.
Специалисты обращали внимание на то, что производственная деятельность военно-строительных частей была плохо организована, а их материально-бытовое обеспечение находилось на крайне низком уровне.
«Духи, вешайтесь!» - раздавалось со всех сторон, когда мы переступили порог воинской части.
«Что-то нам тут не очень рады!» - подумал я. Тёплый летний вечер, которым я наслаждался по дороге, казалось, остался за закрывшимися за нами воротами части.
Нас было пятеро: парнишка из Фёдоровки, высокий, угловатый, жилистый, как и я, студент Кустанайского пединститута; парнишка из какого-то района, невысокого роста, щупленький, на носу очки в толстой роговой оправе, внешне он выглядел ещё совсем мальчиком, и ещё двое не кустанайских. На нас мешками висело новое «х/б» (повседневная солдатская форма), новые сапоги, покрытые пылью, ужасно натёрли ноги.
Из открытых окон казарм торчали головы, свисали ноги. На большом плацу между казармами толпились небольшими кучками множество солдат. Кто курил, кто стоял крутил в руках ремень, то тут, то там раздавался лошадиный хохот (в жаргоне - ржач) и слышались цыркающие плевки.
Мы пересекали плац в сопровождении прапоршика под стопроцентное общее внимание, улюлюкивание, и улыбки....... сальные улыбки. Я пытался всмотреться в лица, но не мог запомнить ни одного. Кто из них «дед», кто «дух» – непонятно.
Единственное, что на нас осталось из гражданской жизни, это были волосы. Вот с этого и начались наши солдатские будни. Прапорщик завёл нас в комнату, где на стенах над широкими полками, типа столов, висели зеркала. Вручил нам машинки и велел подстричься наголо. Я спросил, а может можно под расчёску? Не помню уже ответ, но судя по тому, что мы сразу начали стричь друг друга, ответ был аргументированный.
Вот последний локон покинул мою голову. Голова болела. Машинки были механические, времён первой мировой воины, с поломанными зубцами. Поэтому некоторые волоски выходили из под кожи вместе с луковицами. Знаете, есть люди, которым лысина очень идёт, я бы даже сказал с лысиной эти люди даже очень симпатичные. Так вот это не про меня. Осмотрев себя в зеркало, я окончательно в этом убедился. Впрочем, мне это несколько помогло, после стрижки ко мне стали относиться с опаской даже деды.
Первый день закончился, в принципе, спокойно, нас кормили ужином, когда в столовке уже никого не было, потом выдали постель, показали койки и отбой.
Вот я лежу в казарме, в голове снова прокручиваются события сегодняшнего дня.
Утром нас (тех кто ехал в диком экспрессе) построили перед большим бараком. Двери открылись, и по одному стали изчезать в её проёме мои товарищи. Дошла очередь до меня. Я захожу и после яркого дневного света пытаюсь разглядеть комнату, где нахожусь. « Чё егпш встал как конь! – громкий крик помог моему зрению - «Снял ялб рубашку и бегом ялб по корридору». (Описывать армейскую жизнь без ненормативной лексики, очень трудно, я бы даже сказал невозможно, так как там она была нормативной. Поэтому в дальнейшем, в прямой речи, я эту лексику буду выражать «случайными» буквосочетаниями).
Я увидел длинный коридор, по правую сторону которого находились комнаты без дверей. Быстро передвигаясь по коридору, в каждой комнате мы оставляли часть своей одежды: рубашка, брюки, обувь с носками, трусы. Я видел в этих комнатах горы одежды. Далее получали сапоги, ХБ, трусы,ремень, пилотку, фурнитуру. Выскочив по другую сторону барака, я был уже одет, обут.
Толпа уже радостно ворковала. Все в зелёном, значит, не флот. Но вот огорчало то, что на погонах, которые нам выдали, красовалась буква «Ф». Непонятно. 2 или 3 года? Сомнения развеял какой то прапорщик, появившийся через некоторе время:
«Ну что, бойцы! Служить будете в стройбате дважды Краснознамённого Балтийского флота. Два года!» А как я мечтал попасть в морскую пехоту!
С веток деревьев срывались капли недавно прошедшего дождя. Огромные кленовые листья, выкрашенные осенью в золотистый цвет, толстым ковром устилали длинную аллею парка. По аллее медленно шла влюблённая пара. Она, двумя руками обхватив согнутую руку своего любимого и прижавшись щекой к его плечу, улыбалась и внимательно слушала. Он, что-то вдохновлённо рассказывал слегка размахивая свободной рукой. Счастливые! Вот вернусь домой!....
Наш ЗиЛ остановился на прекрёстке в ожидании зелёного сигнала светофора. Этот фрагмент красивой осени и любви я зафиксировал в памяти, сидя в кузове. Да, кленовые листья в Калининграде больше Кустанайских, но палитра красок у нас намного богаче. Я почему то с детства очень любил осень. В Кустанае она часто бывала тёплой и действительно золотой, и местами огненно красной. Тополя становились жёлтыми, карагач дольше всех стоял зелёным, а вот клён играл переливами красныых краскок. Сухо, тепло, красочно!
Позади уже год службы. Подъём-отбой за 45 секунд, построение на плацу с матрасами, мытьё полов, зубрёжка устава – всё это уже кануло в прошлое. Глядя на духов, с улыбкой вспоминаю себя в это время. Помню на одном из занятий в учебке....
«Товарищ старший лейтенант, а почему мы должны одеваться за 45 секунд?».
«А потому, что у американцев на это отводится 1 минута, стало быть, мы в случае войны, будем опережать их на 15 секунд, в боевых условиях мы раньше на 15 секунд прибудем на боевые позиции, а это большоё преимущество!» - ответил тот. Я подумал: «А если американцы сократят до 45 секунд? Нам за 30 точно не успеть!» Хотел даже спросить, но вовремя передумал. Он мог бы начать тренировать весь взвод. И мы бы достигли этого результата.
Вообще, мы его очень любили и уважали. За время службы я повидал немало офицеров, и даже их классифицировал. Условно я поделил их на три категории.
Первая
- это такие, каких мы видели в художественных фильмах про красную армию. Смелые, умные, справедливые, сильные, интеллигентные. В бою не прячутся за спины солдат, классно стреляют, дерутся, за такими солдаты поднимались в атаку даже под свинцовым дождём. Армия их призвание, это профессионалы.
Вторая
. Те которые насмотревшись тех же фильмов про красную армию, рванули после школы в военное училище, с надеждой на быструю военную карьеру. Но столкнувшись с армейской действительностью, превратились в ремесленников. Ждут новых звёздочек, на службу приходят как как на обычную работу. Неплохо справляются со своими обязанностями. Среди них есть хорошие люди и неплохие командиры, но вояки из них не важные. Таких много.
А третья
категория, это «трутни». В юношском возрасте представляли себя с шашкой на коне, а вокруг восторженные дамы, бросающие в воздух чепчики. Это, в принципе всё, что им нужно было от армии. Но жизнь идёт, коня нет, сабли тоже, в воздух чепчики никто не бросает. Они ненавидят службу, но на гражданку вернуться нет сил, там ведь работать надо.
Мне повезло. Моими непосредственными командирами были настоящие офицеры.
Учебка, в которую я попал, была новая. Эту роту сформировали для подготовки сержантского состава для стройбата. Нас разместили в одной казарме на территории какой то сводной флотской части. Здесь жили морпехи и моряки береговой охраны. Три взвода, собранные в учебку со всех частей стройбата балтийского округа, второй день слонялись из угла в угол, так как командиры взводов ещё не прибыли. У всех бойцов позади полгода службы в войсках. Мы уже имели статус «черпаков» («Черпак» - солдат, отслуживший полгода). Все прибыли сюда, как любил говаривать наш взводный, «добровольно-принудительно». После службы в войсках стройбата, понятие о дисциплине было весьма приблизительное. Многие подогнали на себе ХБ так, что только цвет, напоминал о том, что это военная форма. Ремень, который должен был согласно уставу, плотно облегать талию, опустился значительно ниже пупка, те, кто служил, знают точно, где он висел. Встать всем в строй занимало намного больше времени, чем американской межконтинентальной ракете пересечь океан. На третий день два взвода получили командиров, молодых лейтенантов после училища, а наш ещё дня два слонялся по территории, получая разные задания типа уборки територии. Ну и мы типа убирались.
Рано утром нас посадили в классе (всё было как в школе: парты, доска, указка, мел...) и сказали, что к нам сейчас прийдёт командир роты. Открывается дверь, заходит ротный, а вместе сним статный старлей в форме морского пехотинца. Мы замерли. «Разрешите представить, это ваш командир взвода! Прошу любить и жаловать!» - сказал ротный и вышел.
В классе тишина! Старлей обвёл взглядом весь класс и сказал: «Я не люблю когда мне врут, и люблю бегать. Моя любимая дистанция 25 километров».
По классу прошёлся лёгкий хохот. Шутник, епрст! Мы ещё тогда не знали, что он не шутит. Уже к вечеру, форма каждого солдата полностью соответствовала требованиям устава. По вечерам перед сном, в своё дежурство, ротный обязательно заходил к нам в кубрик пожелать спокойной ночи. Однажды, появившись в кубрике, когда все уже лежали в шконках, попросил всех показать ноги. Медленно двигаясь вдоль рядов бросая взгляд на право на лево вдруг воскликнул, остановившись возле одного бойца:
«Ты что, солдат, к соревнованиям готовишся!?» «К каким, товарищ старший лейтенант?» с недобрым предчувствием спросил солдат. « К лазанию по деревьям!» гневно ответил ротный. Все конечно приподнялись на своих шконках, что бы увидеть, что имел ввиду ротный. Дружный хохот разорвал тишину засыпающего гарнизона.
Ногти бойца торчали из пальцев ног саниметра на три. Действительно, с такими ногтями можно было карабкаться по отвесной скале безо всяких приспособлений. Боец покраснел. Получил ножницы, исчез из кубрика.
«Товарищ старший лейтенант, а я не могу завтра на зарядку выйти, у меня живот болит» - голос из угла. «Это потому, что ты слишком мало отжимаешся! Упал, отжался 20 раз!» - подрезает старлей. Он был хорошим «врачом». Во взводе никто не болел. Причём он лёгко отличал симулянта от действительно больного. Отжимались и приседали мы много. И не хотели болеть.
Прибалтика. Январь. На улице, что называется, «собачий холод», метёт метель, завывая в проводах. Первый и второй взводы уже расселись в класах и их командиры чертят на досках предбоевой и боевой порядок. Кружками обозначая солдат, квадратиками и линиями вычерчивая позиции потенциального врага. Мы тоже приготовились слушать и конспектировать тему. Взводный входит в класс, в полевой одежде: «Построение на плацу через 5 минут в полном комплекте!» «Так у нас же сегодня занятия по тактике!?» - голос из класса.
«Правильно, товарищ солдат. Вот мы и будем изучать тактику на практике» - «Так другие же в классах занимаются, а на улице дубак жуткий!?». «Товарищ солдат, для вас построение через четыре минуты в противогазе! Вопросы ещё у кого нибудь есть?»
Задавать вопросы было больше некому, все уже бежали в направлении оружейки. Не только потому, что приказы командира в армии не обсуждаются, или мы были трусы, которые боялись своего взводного. Нет. Мы его просто уважали и верили ему. Мы знали, что он будет бегать и ползать вместе с нами, что то, чему он нас будет учить, он знает лучше всех.
Он не раз заступался открыто за своих бойцов перед несправедливыми нападками высших чинов и не боялся отстаивать свою точку зрения, не глядя на чин и количество звёзд на погонах оппонента. Мы знали, что он был командиром разведроты морской пехоты в капитанском звании и был разжалован до старлея и сослан в стройбат за то, что сломал челюсть зарвавшемуся дембелю, издевавшемуся над молодыми. Мы знали, что во всём прибалтийском округе он был самый лучший в метании ножей и один из лучших в рукопашном бою. Мы знали, что в его блокнотике, который он носил всегда в верхнем левом нагрудном кармане, были преписаны стихи лучших русских поэтов. Я благодарен судьбе за то, что мне довелось учиться у такого командира. И я рад, что мне хоть немного удалось его отблагодарить за это. Спустя полгода после учебки, про мой взвод вышла статья в газете «Страж Балтики» с моей фотографией. Те, кто в этот время у него учились, рассказывали, как он ходил по части с этой газетой в руках и с гордостью говорил, что это его курсант.
Уже отзвучала команда "отбой". Но все взволнованны, не могут уснуть. Сегодня нам привезли оружие. Некоторые пацаны разгружали ящики, и рассказывали, что все они разных размеров. Завтра будут выдавать.
Я уже погружался в сон, когда кто-то коснулся моего плеча. «Вставай, пойдём со мной, дело есть.» Это был взводный. Мы спустились в подвал, в оружейку. Она была заставлена ящиками. «Здесь нужно привести всё в порядок. Переписать все номера. Составить книгу учёта. Поможешь мне?» спросил он. « Конечно, помогу». Затем взводный подходит к самому большому ящику, открывает его и достаёт большой предмет с прикладом, затем от туда же вынимает длинный ствол и присоединяет его к предмету. Получился пулемёт. Я смотрел как завороженный. АКМ мы изучали ещё в школе, я его мог быстро разбирать и собирать. На присягу нам давали подержать какие то карабины. (Хорошо ещё хоть лопаты не всучили, стройбат всё же!) А вот ЭТО я видел первый раз в жизни.
Но учебка кончилась, и в мае мы все вернулись в свои части. Здравствуй Стройбат!
Михаил Раменский
Немного отойду от всепоглощающей темы белок - расскажу, как мой друг Дима служил в стройбате.
С Димой я знаком лет десять, он года на три меня старше. Человек он неординарный, что внешне, что, так скажем, внутренне: кто с ним общался больше пяти минут, или бесповоротно офигевал, или находил прибежище в собственном чувстве юмора. Но речь не об этом.
В школе он занимался классической борьбой, парнишкой вырос неслабым. Но в выпускном классе решил, что пора браться за ум, засел за учебники и резко бросил спорт - в результате растолстел. Сейчас при росте примерно 175 весит где-то 110-115 кг; думаю, и когда призывался, он был таким же. А призвали его с первого курса местного Политеха - было это году в 87 или 88, тогда студентов призывали.
У Димы были какие-то проблемы со здоровьем (наверно обмен веществ или что-то в этом роде), поэтому определили его в стройбат. А до этого он попал на местный сборный пункт. Во второй половине 80х гопота была страшной силой в любом городе (вспомните люберов), а у нас славой особо отмороженных пользовались жители Ленинского района - вот, с ними-то Дима плотно и пообщался на этом сборном пункте. Ленинские были в основном боксёры, их было несколько, и Дима сделал вывод, что, несмотря на классику, драться он не умеет. Но не приуныл - знал, что впереди у него будет много практики. Он не ошибся.
Предупреждаю - речь пойдёт о вещах грубых, может лучше не читать?
Точно не знаю, как там у него было - вроде в учебку сначала попал, где ему предложили стать сержантом (но он отказался - замаялся десятикилометровые кроссы бегать), - но в конце концов привезли их на окончательное место службы: стройбат в Подмосковье. Из братьев-славян у Димы у единственного не было судимости. Но, кроме славян, там были представители и других национальностей: дофига узбеков, а также чеченцев и дагестанцев - для них служба вблизи Москвы считалась суперпрестижной, неважно в каких войсках, они чуть ли не взятки для этого давали. Чечены и даги и прочие дети гор не работали, были на положении зоновских блатных(а было их между прочим немало) - осовной рабочей силой были русские с украинцами и те же самые узбеки.
Не знаю, с кем он там повздорил, но Диме вскоре сломали челюсть. Лечение? - какое лечение?! само заживёт! Вот и проходил он месяц практически нежрамши (и нисколько не похудел, как говорит), а потом ещё полгота челюсть хрустела, когда ел - неприятно.
Видимо, бойцовские качества у него улучшались. Рассказывает такой эпизод: пришли его бить трое или четверо придурков, завели в какую-то подсобку - так он одного повалил, подмял под себя и стал избивать короткими ударами, а остальные в это время Диму попинывали: но ничё, говорит, чувствую - нормально, жить можно, только тот, который внизу, выражает своё неодобрение сложившейся ситуации. Так двое или трое попинали Диму, он побил одного, потом его спросили сакраментальное: "Ты всё понял?" - "Конечно"; и они разрошлись, довольные достигнутым результатом - недоволен был только нижний.
Такие разборки, между прочим, были только между русскими - не дай бог было зацепить чеченца или дага. Тогда прибегали все его соплеменики, человек семьдесят, ну и хорошего мало получалось. Дима рассказывает, что был у них один парень, откуда-то из Златоуста что ли, так у него как-то вообще не сложилось с детьми гор - били его по-черному. Потом сделали ему предложение: дай в жопу, бить перестанем. В общем, парень согласился. А такие вещи в подобном коллективе в тайне не остаются, и здесь уже русские возмутились: как же, давать себя ебать чуркам! Как рассказывает Дима, завели этого парня ночью в ленинскую комнату и побили, объясняя, что такое хорошо и что такое плохо. Парень попал в госпиталь, естественно, показал, кто его бил (про Диму сказал, что тот бил мало, но очень больно): запахло дисбатом. Но виновники заявили офицерам, что на суде расскажут о причине этого избиения - а по тем, временам, похоже, за случай мужеложества офицерам-командирам мало бы не показалось. В общем, офицеры ограничелись исторической фразой: "Мы смотрели у него жопу - разрывов нет", дело замяли, а парня после госпиталя комиcсовали из армии.
Дети гор вообще были весьма непосредственны в своих проявлениях. Частенько, говорит, зайдёшь в туалет, а там стоят эти кружочком и дрочат, глядя друг на друга. Нда.
С баней, кстати, проблем не было - потому что не было бани. Раз в несколько месяцев им устраивали что-то подобное, с кружкой тёплой воды и кусочком хозяйственного мыла на человека, но это всё. Так что вернулся Дима из армии - полгода чирьи ещё сводил.
Работа была по принципу "заменяют экскаватор". Рассказывает, что лесничные пролёты им приходилось вручную всей толпой затаскивать этаж на седьмой - ничё, затаскивали.
Кроме русских, повторюсь, на работах были ещё заняты узбеки. Как-то Дима работал с таким кадром, вроде крышу гудроном заливали, ну и узбек что-то накосячил - у Димки вспыхнула одежда. Слава богу, мгновенно потушил, и главное не дал загореться крыше или чем там её заливали. Но стресс, сами пониаете - чуть не погиб. В общем, вломил он этому узбеку. Вломил так, что у того на следующее утро лицо, так скажем, свисало. И Дима ему внушил: "Скажешь, что я тебя избил - убью. Скажи, что это на тебя баллон с пропаном упал." Через пару дней их собрали и устроили лекцию по технике безопасности, потому что "недавно на голову одному из бойцов вашего подразделения упал баллон с пропаном..." Так что не всегда узбеки косячат, иногда и вполне понятливы.
Видимо, если уж не судьба стать убийцей, то и не получится. Не знаю, что уж у них там произошло, но говорит, что как-то одного ударил чем-то вроде заточки - заточка сломалась, даже одежду не пробила. ...Вы только не подумайте, что Дима злодей какой-то - милейший человек, baschmatschkin
подтвердит. Просто не дай бог оказаться в таком окружении.
Насколько знаю, году в 89 приняли закон студентов из армии вернуть, и Диме не пришлось служить весь срок. Поехал домой, в поезде первый и последний раз в жизни напился - говорит, не понравилоcь.
Затем ещё отходняк у него долгий был - как видел на улице офицера, переходил на другую сторону: боялся себя не сдержать.
В институте восстановился, окончил, потом ещё и второе образование получил.
Что интересно, какой-то его приятель тоже был призван со студенческой скамьи, и тоже в стройбат, только в Сибирь. Так этот парнишка набрал в армии килограмм двадцать, стал каким-то маньяком по упражнениям на турнике. Разные стройбаты бывают.
«Королевские войска» или стройбат были настоящей легендой в СССР. Правда, скорее в плохом смысле слова – этого рода войск сторонились многие призывники, а военное руководство вообще выступало против его существования.
«Королевские войска»
Военно-строительные отряды (ВСО), или в просторечье – «стройбат», ведут свой отсчет с 13 февраля 1942 года, когда постановлением Совета народных комиссаров СССР было сформировано Военно-восстановительное управление, которое занималось ремонтом и строительством объектов на территориях, освобожденных от немецких оккупантов. Термин «стройбат» был официально выведен из обращения в 1970-х годах, однако полностью из лексикона не ушел, сохраняясь как часть военного и гражданского жаргона. Также словосочетание «строительный батальон» продолжало использоваться в отношении некоторых групп зарубежных войск. «Стройбатовцы» иронично называли себя «королевскими войсками». По одной версии из-за многочисленности личного состава: в 1980-х годах он насчитывал приблизительно от 300 до 400 тыс. человек, что превышало количество военнослужащих в ВДВ (60 000), Морской пехоте (15 000) и Пограничных войсках (220 000) вместе взятых. По другой версии самоназвание было связано с именем конструктора Сергея Королёва (все космодромы СССР возводились строительными отрядами).
Условия службы
У советской молодежи стройбат считался не самым престижным местом для несения воинской службы. Его непопулярность во многом была вызвана тем, что непосредственно к военному делу он имел лишь формальное отношение. Тем не менее, новобранцы, пополнявшие состав строительных отрядов имели определенные преимущества перед призванными в другие рода войск. Согласно приказу №175 министра обороны СССР от 30 мая 1977 года военному строителю за работу начислялась заработная плата, из которой, правда, вычиталась стоимость питания, обмундирования, банно-прачечных услуг, культурных мероприятий и других видов обеспечения – тех, что объединялись понятием «вещевая задолженность». Как вспоминал один из служащих строительного батальона, ежемесячно у него удерживали около 30 рублей за бытовые услуги – «стирку, помывку, форму». Зарплата в строительных войсках (на период 1980-х годов) колебалась в диапазоне от 110 до 180 рублей, но в некоторых случаях доходила и до 250 рублей. Все зависело от специальности. Больше других получали как правило работавшие на башенных кранах и экскаваторах. Деньги клались служащему на счет и выдавались при увольнении в запас. Правда, при острой необходимости разрешали пересылать деньги родным. По окончании службы «стройбатовцы» иногда вывозили до 5 тыс. рублей. Были у «стройбатовцев» и дополнительные источники заработка, в частности, на так называемых «халтурах», где платили в районе 10-15 рублей за один трудовой день. Полагались им и льготы. Их получали прапорщики и офицеры, которые имели возможность быстро решать свои жилищные проблемы.
Личный состав
ВСО комплектовались в основном из призывников, окончивших строительные учебные заведения. Часто стройотряды пополнялись за счет выходцев из сельских районов, «умеющих держать инструмент в руках». Туда же отправляли неблагополучную молодежь, иногда уже с судимостью. Хоть говорить об этом было не принято, национальный признак был еще одним критерием отбора в стройбат. Так, доля кавказских и среднеазиатских народов в некоторых строительных батальонах, доходила до 90% личного состава. Распространено мнение, что причиной, по которой выходцы из Средней Азии и Кавказа допускались в основном к строительным работам было плохое знание русского языка. Национальный состав стройотрядов отпугивал многих призывников. Еще одна категория призывников, которым дорога в стройбат «была заказана» – юноши с ограничениями по состоянию здоровья. Их родители всеми правдами и неправдами искали всевозможные обходные пути, чтобы оградить детей от трудовой повинности.
Критика стройбата
Сам факт существования военно-строительных отрядов не раз подвергался критике высшим военным руководством, которое считало подобные формирования неэффективными и даже «нелегальными». В 1956 году министр обороны Георгий Жуков и начальник Генштаба Василий Соколовский докладывали, что «использование в промышленности труда военнослужащих является нарушением Конституции СССР, так как согласно статье 132 Конституции воинская служба … должна проходить в рядах Вооруженных Сил СССР, а не в строительных организациях гражданских министерств СССР». Специалисты обращали внимание на то, что производственная деятельность военно-строительных частей была плохо организована, а их материально-бытовое обеспечение находилось на крайне низком уровне. Один из негативных примеров связан с военно-строительным отрядом №1052, который в ноябре 1955 года был размещен в недостроенном помещении. Комиссия выявила недопустимые бытовые и санитарные условия содержания служащих. Рабочим приходилось спать одетыми, так как температура в комнатах не превышала +3 градуса. В течение месяца они были лишены возможности мыться в бане, менять белье, в результате чего у многих завелись вши.
Опасные регионы
Вопреки сложившемуся мнению служба в строительных отрядах была отнюдь не безопасна. В 1986 году «стройбатовцы» были брошены на ликвидацию последствий Чернобыльской катастрофы – по некоторым данным они составляли не менее 70% контингента работавшего в зараженной зоне. Через два года стройотряды отправились в Армению разбирать завалы и отстраивать города после разрушительного землетрясения. Служили они и в Афганистане. В 1979 году сразу после ввода советских войск в эту страну встал вопрос о расквартировании личного состава. В кратчайшие сроки от строителей требовалось создать и благоустроить военные городки со всей инфраструктурой, жилыми и военно-административными зданиями, построить склады для боеприпасов и техники, фортификационные сооружения по периметру воинских частей, аэродромы. В 1982 году советский строительный батальон был направлен на Фолклендские острова в порт Стэнли удлинять бетонную взлетно-посадочную полосу. Именно в это время на острова вторглись британские войска, оспаривавшие с Аргентиной контроль над данными территориями. По сведениям участника тех событий, советские солдаты заминировали все подходы к аэродрому, вооружились трофейным оружием и в течение трех дней выдерживали осаду со стороны британских военных. Только благодаря вмешательству Москвы локальный военный конфликт был остановлен – советским солдатам приказали сложить оружие.
Слово «стройбат» у многих вызывает улыбку или легкую иронию, поскольку, официально, такого рода войск уже не существует. Последние части были расформированы в 90-х годах . Но до сих пор существует множество народных высказываний или просто анекдотов по поводу стройбата.
Стройбат – строительный батальон, хотя в официальных документах всё было иначе. Своё начало ВСО (военно-строительные отряды) берут с 1942 года , когда постановлением Совета народных комиссаров СССР было принято решение создать Военно-восстановительное управление. Под его началом строились все объекты инфраструктуры, разрушенные немцами-оккупантами во время Великой Отечественной войны. Сам термин «стройбат» был придуман народом и вышел из обращения в 1970 году. Стоит обратить внимание, что сами солдаты называли себя весьма иронично – королевские войска.
Факты – в 1980 году количество личного состава ВСО составляло около 300–400 тысяч человек , что перекрывает общее количество таких подразделений, как: ВДВ, морская пехота и пограничные войска.
Солдат спит – служба идет. Условия службы
Говоря честно, далеко не все солдаты срочной службы хотели попасть в стройбат. И этому есть ряд причин:
Несмотря на все недостатки, были и отличительные плюсы среди остальных видов войск. Например, солдат получал зарплату за свою службу, причем её размер составлял порядка 120–180 рублей . Из этой суммы нужно вычесть 30 рублей за обслуживание бойца и его пропитание. Но даже в таком случае остается приличная сумма. Эти деньги откладывались на личный счет бойца, и лишь в случае острой необходимости солдат мог ими воспользоваться. Оклад мог доходить и до 250 рублей в месяц . Все зависело от специальности, которой обладал молодой боец. Ценились специалисты узкого профиля, связанного с машинами и техникой, такие как бульдозеристы, крановщики, экскаваторщики и прочие. Иногда демобилизованный солдат привозил со службы домой сумму до 5 000 рублей .
Часто стройбат подвергался критике со стороны официальных лиц государства. Так, в 1956 году начальник генштаба и министр обороны раскритиковали в своем докладе места прохождения службы бойцов. Содержание документа ссылалось на конституцию, согласно которой рядовой должен проходит службу в рядах вооруженных сил СССР, а не в строительных организациях страны.
Бывали и другие случаи. В 1955 году одну из строительных бригад направили в ещё недостроенное помещение для строительно-монтажных работ. Как позже выяснила комиссия, санитарно-гигиенические условия здесь не соответствовали нормам и местами были грубо нарушены. Многие солдаты были направлены в госпиталь с такими серьезными заболеваниями, как туберкулез. У некоторых рядовых находили вшей.
Несмотря на все нелестные высказывания относительно ВСО, нельзя отрицать их огромную роль в становлении и строительстве страны. Заводы и крупные предприятия, объекты инфраструктуры и пути сообщения – везде можно было видеть бойцов, работающих на благо родины. Силами строительных батальонов возводились школы, больницы, а иногда и целые поселения. Благодаря военной дисциплине и отлаженной логистике объекты сдавались в сроки, иногда перевыполняя планы строительства.
