Андерсен «Огниво. Последние слова знаменитых людей перед смертью

« Тайны Трона » Глава 11,12,13,14,15

Историко-художественный роман в двух томах

1 том (11,12,13,14,15)

« Коварство вокруг трона.»
Глава 11. Ложное известие о смерти королевы Англии

Ложное известие о смерти королевы Англии, – что она сегодня умерла, – изменило весь ход событий этого дня. Но что же было накануне? Королева Екатерина даёт распоряжение, может быть, и странное, как должны будут её хоронить после исполнения над ней приговора – отрубить голову на плахе. Не потому что ей это интересно, она просто тянула время, ведь, будучи заключённой в монастырь, она притворилась, что повесилась, а это был просто трюк. Нострадамус занёс ей Библию, чтобы она молилась перед смертью.
– Вы бы лучше принесли мне яду, чтобы я не была так опозорена перед своими детьми.
– Вы должны просить у Бога прощения, моя королева Екатерина. Нет страшнее оружия, чем писание, – добавил Нострадамус. Оставляя ей Библию, постоянно смотрел не на неё, а на верёвку, висевшую на каменной стене. Уходя, он положил священную книгу на твёрдую постель узницы, – а внутри оказался крюк, который он подложил сам, рискуя своей жизнью.
Через этот крюк она продела верёвку, висевшую на стене. Закрепив крюк за корсет позади и вытолкнув из-под себя табуретку, оказалась подвешенной на этом самом крюке. Услышав хрип, стражник подумал, что это самоубийство, и быстро позвал Нострадамуса, как лекаря при королевстве, который снял королеву и отнёс в свой лазарет. За это она отблагодарила его.
Потом, немного успокоившись в лазарете и узнав все новости от Нострадамуса, она по потайным лабиринтам замка добралась до покоев королевы Шотландии Марии и ожидала её там.
В разговоре с Марией Екатерина узнала, что у неё пропали дети: маленький принц Шарль и принц Генрих.
На что способна мать, хоть и королева? Она пренебрегла тем, что за конюшней уже стояла карета для её спасения, которая должна была переправить королеву в Италию. Она попросила Марию взять её с собой, ссылаясь на то, что именно Мария обещала присмотреть за её детьми, хотя понимала: в замке сейчас, перед сменой власти, было неспокойно.
Мария рассказала ей:
– Дети, принц Шарль и принц Генрих, зимнюю ярмарку пропустили, и мы подумали: пусть хотя бы сегодня они порадуются. Мы выехали в карете со стражниками, решили отвезти принцев в кругу других маленьких детей торжественно справить праздник, но по дороге нас обругали пешие, крича: «Отродье шлюхи, смерть им!» – и мы решили вернуться. Потом этот праздник устроил Баш здесь же, в замке, закупив много масок для детей. Было торжественно-красиво, дети веселились. Я была вместе со своими подружками, но вскоре мы заметили, что два принца исчезли, пропали, словно сквозь землю провалились. Баш закричал: «Они исчезли! Все снимите маски!» Все начали искать мальчиков, но когда Баш увидел, что я в великом волнении, то рассказал по секрету: «Я отправил их к испанской границе с целью безопасности». Однако позже мы получили известие, что кучер, которому Баш доверил принцев, убит, а детей мы пока не нашли. Сейчас мы выезжаем на то место, где это произошло и нашли мёртвого кучера.
– Возьмите меня с собой, – сказала Екатерина. – Утреннее нападение – лишь предупреждение, сказал мне Баш.
– Вы рискуете вновь быть заточённой в темнице.
– Кларисса мне угрожала, – сказала Екатерина. – Это мои дети, и я готова предстать перед ней. Ничего нет страшнее, чем потерять своих детей, остальное для меня уже не имеет значения.
– Привидение?.. это же ваша дочь, она спасла вас и меня!
– Она ходит по всему замку, зная казематы.
– Вы правы, она знает, как зайти в каждую дверь, и, зайдя в ваши покои, видя, что вас там нет, открывает шкатулку, где вы храните волосы всех ваших младенцев, надписанные поимённо. Срывает у себя прядь волос вместе с кусочком скальпа и накручивает на волосы маленьких братиков-принцев Генриха и Шарля. Она, видно, хочет их погубить, этим самым причинив вам боль, королева Екатерина, за её потерянные детские годы и жизнь.
Итак, Баш, королева Мария, королева Екатерина и стражники поехали туда, где был убит кучер. Потом они нашли место, где некоторое время находились потерянные принцы, о чём свидетельствовали надломанные ветки кустов и найденные вещи. Следы вели к реке, и все поспешили туда. Там они заметили Клариссу, которая держала в руках детей. Да, она хотела утопить их в реке, хотя стояла осень и ей самой было холодно находиться по колено в воде. Конечно, это было жестоко по отношению к родным братьям, но можно и её понять – девочку, которая никогда не видела материнской ласки, – напротив, мать преследовала её всю жизнь и желала для неё смерти. И теперь она хотела отомстить за себя.

На уговоры отпустить детей девушка не откликалась, а когда мать, королева Екатерина, стала разговаривать с ней, прибегая ко всем хитростям, на которые была способна, Кларисса отвлеклась. Королева Мария, подобравшись к ней, поднимает камень и сильно ударяет по голове Клариссы. Баш же стоял в стороне, держа успевшего отбежать принца Генриха. Может быть, и действия Марии можно оценить как жестокие, – но другого выхода не было, ведь Кларисса приставила к горлу принца Шарля нож и могла бы сделать своё чёрное дело с тем же хладнокровием, какое проявила утром этого же дня, расправившись с прислугой королевы Екатерины. Мария посмотрела на окровавленный камень и с болью в сердце бросила его на землю. Опечаленная, взялась на прощанье за руку Клариссы, которая была так дружелюбна к ней самой. Но королева Екатерина сказала:
– Успокойтесь, Мария, вы сделали всё правильно. Она жила в темноте, как крыса, и смерть скорее её успокоит, чем та жизнь в неволе, какую она имела.
Они отправились в замок, а двум стражникам приказали закопать Клариссу здесь же и поставить сверху деревянный крест, ведь всё же девушка была католической веры, а вера в жизнь после смерти является её частью. Двое стражников связали руки королеве Екатерине и препроводили обратно в темницу замка.
Но там она пробыла недолго, так как в замок прибыла мать Марии Стюарт, Мария де Гиз, уверенная в своих поступках женщина, – она-то и подкупила посланников из Англии, которые пустили во дворе Франции ложный слух о смерти королевы Англии. Король пригласил всех в тронный зал и в своей речи сказал:
– Скончалась Мария, королева английская. Она не написала завещание, и поэтому вы, королева Шотландии Мария, первая претендентка на трон Англии.
Но если бы это было всё...

Париж! Париж! Уже несколько дней, как Лола выехала в Париж избавить своего брата Фредерика от карточного долга, взяв с собой золотые монеты, присланные ей родителями из Шотландии для оплаты этого долга, который суммарно вырос баснословно. Кроме того она узнаёт, что брат Фредерик ещё и жульничает. Она не знала, что в заведениях Парижа от шулеров избавляются ударом молотка по кисти, но его простили в ожидании уплаты. Она не могла понять, когда он успел стать шулером, – одно только знала: что родители богаты, живут в Шотландии и только и делают, что покрывают долги брата.

Лола, подружка королевы Марии, была довольно симпатичной, и, разглядев в ней скрытую страсть, хозяин казино, борделя и гостиницы предложил ей расплатиться натурой. Но, как говорится, мир тесен, – из закутка вышел сам принц Франциско, который уже вёл разгульную жизнь. Он заметил Лолу и удвоил, а потом повысил ещё в несколько раз оплату долга её брата. Но хозяин настаивал на своём. Соблазн был велик, и в честной игре Франциск выигрывает и долг, и саму Лолу, – и забирает её к себе в комнату.
– Заключить такое пари, полагаясь на случай? – допытывалась Лола. – Вы думали, что этим спасёте меня?

До этих пор у них были чисто дружеские отношения. Франциск искренне, не скрывая своих переживаний, рассказывал ей, как любит с детства королеву Мари, предрассудки же его матери погубили их любовь. Они объединились в эти минуты как два одиноких человека, потерявшие любовь: он – Марию, она же – Колена, – и пили вино почти до утра. Но к утру их страсти накалились, и она, отдаваясь ему, произнесла:– Не бойтесь, Франциско, я познала мужчину раньше, уже не девица, – замечая его осторожность...
А потом он узнаёт, что его мать королеву Екатерину должны завтра казнить. Он тут же седлает двух лошадей и как можно быстрей, изо всех сил, мчится вместе с Лолой во дворец, чтобы просить отца, короля Генриха II Валуа, смягчить участь матери.

А в замке уже опять новость: королева Мария и сын короля Себастьян втайне договорились убежать и обвенчаться в маленькой церквушке у кладбища. Баш уехал раньше, поспешил найти священника, Мария должна была подъехать туда же. Но в её покои ворвалась королева Екатерина и, упав ей в ноги, просила не делать этого:– Нострадамус ошибся в своих видениях! Он видел лишь, что погибнет первенец. А первенец была моя дочь Кларисса, которая умерла!
Мария растеряна, не знает, что и делать, и выходит в смятении в коридор, где встречает своих подружек, в том числе возвратившуюся в замок Лолу, а затем замечает и Франциско. Сердце её ёкнуло от воспоминаний первой любви. Она понимала, что любит обоих, но всё же королева Екатерина доказала ей, что её сердце давно принадлежит Франциско и любовь их взаимна с раннего детства.
Екатерина хочет исправить свою ошибку и при встрече с Франциско рассказывает о неправильной трактовке видения Нострадамуса по их поводу. Тут же подходит к ним и мать Марии, добавляя «соль с сахаром»: что она приехала на свадьбу из Шотландии и желает иметь в зятьях будущего короля Франциско, а не Баша. И тут же рассказывает, где сейчас находится Баш.

Франциско галопом направляется к церквушке и застаёт на кладбище Баша, завязывается драка, – и если бы не подоспела Мария, кто-то остался бы здесь, на этом кладбище, навсегда: они дрались насмерть за свою любовь. Мария понимает, что её сердце принадлежит Франциско, и отвечает на его любовь поцелуем.
Вечер, свадебное пиршество, накрытые столы уже сверкают серебряными приборами. Свадьба! Свадьба! Веселье!.. но только король Франции не дремлет. По его приказу Баша закрывают в его покоях до обряда первой брачной ночи королей. Во время свадьбы мать признаётся Марии, что это она устроила представление, будто английская королева умерла, чтобы ускорить день свадьбы дочери. Мария же была недовольна обманом и попросила мать покинуть дворец.

На показательное зрелище первой брачной ночи, где собралось много любопытных, по приказу короля привели и Баша, чтобы он тоже смотрел и знал, что Мария уже чужая жена. Он стоял с завязанными руками и сквозь слёзы смотрел на открытую чужим взорам любовь будущих королей Франции, понимая, что Мария уже никогда не будет принадлежать ему. Мария тоже заметила его, но страсть и любовная схватка захватили её полностью, она никого уже не замечала...

А в это время по указанию короля Генриха II сына Баша стражники увозили в Испанию, чтобы он покинул Францию и никогда не возвращался в замок, пока его не позовут. О том, что на самом деле они получили приказ его убить, Баш не знал, но, догадавшись, расправился с ними сам. Однако его терзала неразрешимая загадка: кто же именно послал его убить? – брат Франциск или же королева Екатерина?
Королеве Франции Екатерине Медичи король на радостях уже всё простил, после того как королева Шотландии Мария наконец-то вышла замуж за Франциско. В день свадьбы она была самой красивой невестой мира, в своём подвенечном платье и переливающейся сиянием короне, усыпанной брильянтами...

Глава 12. Срыв короля Генриха II Валуа

Два месяца после свадьбы принц Франциск и королева Мария провели, поглощённые любовью, в свадебном путешествии и не хотели возвращаться в тёмные будни жизни королевства. Однако долг перед будущим королевством заставлял вернуться в замок короля Франции Генриха II Валуа, к родным и близким, в самый разгар зимы – в такие неясные и тревожные дни.
Беспорядки начались не только в замке французского короля Генриха II Валуа, но и по всем его окрестностям одновременно.
В море французский корабль обстрелял богемский корабль, – это было случайно или по неосторожности? А может, с какой-нибудь целью? Никто не понял, но ввязываться в войну Франции нежелательно, особенно сейчас, когда у короля Генриха II замечены некоторые отклонения в правлении. Для выяснения в замок прибыл с особым поручением эрцгерцог Фердинанд Богемский со своей сестрой. Французские короли внушили им, что этот инцидент – просто случайность, ошибка – серьёзная, но не намеренная.
В то же самое время король Генрих II уговаривает Кенну разорвать любовные отношения, потому что она не умеет хранить тайны: услышанное о каких-либо событиях в ней не задерживается, всё выбрасывается наружу, даже если это секрет, – и при этом ей ничего не стоит солгать, прибавить. Он предложил ей околдовать своими чарами Фердинанда, чтобы тот женился на ней. Тогда Кенна уехала бы из французского замка, где оставаться небезопасно, учитывая нрав королевы Екатерины, которая способна выжать сок из камня.
Пока Фердинанд выслушивал Кенну, в это же время король Генрих II в своих покоях забавлялся с его сестрой. Страсть разгоралась. В порыве экстаза дама облокотилась о подоконник, не прерывая любовной игры. Окно распахнулось настежь, и, не удержавшись за раму, она выпадает из высокого замка на камень. Случайность ли это? – или сам король Генрих II Валуа совершил это в помутнении рассудка?..
И кому он мог признаться в этом, чтобы скрыть преступление? – только королеве Екатерине. Он зашёл в покои Екатерины за помощью. Она пообещала всё скрыть и помочь, взамен выпросила у короля замок Шенонсо* – «дамский замок», который он построил для любовницы Дианы де Пуатье.
Потом тайно, чтобы никто не заметил, спустились вниз, завернули мёртвое тело сестры Фердинанда в покрывало, перенесли в её покои, открыли там окно и опять сбросили вниз, чтобы это выглядело самоубийством. Тело было как раз под её окнами, а окна короля Генриха II Валуа находились с противоположной стороны замка. Получилось так, якобы она сама выбросилась, написав предсмертную записку.
Эрцгерцог Фердинанд Богемский не признал записку подлинной, но королева Екатерина привела себя в свидетели:
– Я сама её видела в объятиях мужчины. Записка могла быть написана его рукой, и нам пришлось его казнить.
Тогда эрцгерцог Фердинанд Богемский попросил показать казнённого, найденного в покоях сестры, и пришлось показать мужчину, отца Ледука, служителя храма при королевстве, случайно убитого днём его же крестом в комнате Нострадамуса – и кем бы вы думали? Больной, страдающей бешенством Аливией, которую Баш привёз на лечение, истекающую кровью от укусов. Она была первой любовью принца Франциска, и судьба её до сих пор была неизвестна. Аливия пропала в ту ночь, когда замок был захвачен, и о ней говорили разное. Но, как видите, она жива, хотя и пострадала, а в замок её привёл Баш, случайно встретив в семье, где получил временное пристанище: она в своё время также присоединилась к этому семейству.
Пометка кровью на дверях домика означала, что ночью придут за жертвой, а чтобы Баш не вступил с чудовищем в драку, ему связали руки и ноги. И он сам стал очевидцем сцены, когда явилось чудовище в облике человека и утащило одну девушку-охотницу, к которой Баш успел привязаться. Между ними были и первый поцелуй, и планы на будущее. В пещере в окрестностях замка, поговаривали, появился человек, жаждущий крови и убивающий людей. Когда Нострадамус лечил Аливию, в ране у позвоночника он нашёл зуб, и зуб этот был человеческим. Значит, тот, кто скрывается под покровом тьмы ночью, – это человек. Слова Баша подтвердились, но его всё равно опять поместили в палату и поставили у дверей стражу, чтобы он не перемещался по замку. Ведь все помнили, что Мария Стюарт Башу небезразлична.
– Постарайся помнить, что здесь твоё, а что нет! – сказал ему отец Генрих II Валуа, когда вошёл. – Потом я сам лично отправлю тебя в Испанию.
– Ваше Величество, я возвратился и буду здесь до того момента, пока вы не дадите мне людей, чтобы убить нелюдя из пещеры, который держит в страхе всех живущих в окрестностях замка.
Король выделил небольшой отряд, и два брата – Франциск и Баш – отправились на поиски нелюдя, который питался лишь человеческой кровью. Но тот был, очевидно, умён, скрывался под тенью ночи и подбросил отрезанную руку на замёрзшую реку, оставив кровавый след. Когда братья увидели это, пошли по следу, добираясь до руки, торчавшей из-под снега. Лёд треснул, и в образовавшуюся полынью провалился Франциск. Его понесло течением реки – подо льдом, внутри. Так как Баш был сильным, опытным охотником, он сделал несколько лунок, продырявив лёд своим клинком, следя за тем, куда уносит Франциска. Разрубив лёд мечом, забрался наполовину вовнутрь и достал брата оттуда. Франциска быстро отвезли в лечебницу замка, чтобы он не простудился от холода.
Отец, король Генрих II, поблагодарив Баша, сказал:
– Сейчас вы поняли, что любите друг друга и всегда будете помощниками друг другу в жизни, – в благодарность он оставляет Баша при дворе королевства, назначив его главным конным егерем. Он тут же даёт распоряжение: поймать страшилище тёмной ночи, – и приблизительно рассказывает, где искать.
Замковые интриги продолжаются. Мария случайно узнаёт, что её подружка Лола беременна от Франциска. Мария спасла её от необдуманного поступка – убить в утробе дитя, – и Лола выплеснула накопившиеся эмоции, сознавшись:
– Мария, когда вы были обручены с Башем, а я находилась во Франции, мы встретились с Франциском как два отвергнутых человека, и страсть овладела нами. Мы переспали один раз – и я забеременела. Потому хотела избавиться от ребёнка, так как предала самую лучшую подругу.
Мария прощает и говорит:
– Ради нашей дружбы я готова на всё, ведь это ребёнок от моего мужа, – и всё же ей было неприятно это слушать, и она решила, пока беременность не стала очевидной, выдать подругу замуж.
Она приглашает на званый вечерний Праздник свечей при дворе королевства Филиппа Нардина и знакомит его с Лолой. Встретившись, он подаёт ей свою свечу, обозначающую: если она зажжёт её на своём окне в замке, значит, готова выйти за него замуж. А когда Мария рассказала эту затею Франциску, он вспылил и открылся Марии, что граф Филипп Нардин – гей, а также что он с Лолой провёл одну ночь в любви в Париже. Мария, зная об этом, подумала: «У них обоих есть что скрывать, и надо не упустить возможность выслать Лолу со двора», – учитывая, что сам король Генрих II здесь же, при королевстве, имел любимую фаворитку Диану де Пуатье и совместного сына Себастьяна, – а сколько переплетений вокруг трона сейчас! И она рассказывает об этом Лоле, которая, допустив один раз предательство по отношению к их дружбе, решила не противиться, во всяком случае честно ему рассказать до свадьбы, что беременна, и она даёт согласие, несмотря ни на что. А Филипп Нардин и сам спешил жениться, так как получил от своего отца условный контракт – если не женится в этот год, лишится наследства.

В то же самое время днём Грир получает письмо от родных из Шотландии, где пишут, что посылают к ней жениха, лорда Джулиана, и согласие на их брак... Она поделилась с Лолой, что едет жених, родители направили к ней будущего зятя, выбранного ими, и она не имеет права отказаться. Но любовь?.. – «шило в мешке не утаишь» – ведь она давно встречается с работником замка из кухни, поваром, и эта любовь чиста и непорочна...
Он пришёл к ней, чтобы проститься, и, конечно же, они не удержались от страстных поцелуев. Как назло, в это время входит новоиспечённый жених. Он не простил своей уже помолвленной невесте дерзость целоваться со слугой. Лейта взяли в темницу под стражу, а граф пожелал покинуть замок. Вмешался лорд Кассоре, торговец перцем. Грир за глаза называла его «перечник». Он же оказался благородным и выкупил провинившегося за большую сумму, чтобы его не повесили, а послали служить в армию. А леди Грир, уже запятнанную на весь замок сплетнями о случившемся, посватал лорд Кассоре, и она не отказала.
Лорда Джулиана Грир предложила для Лолы:
– Посмотрим, согласится или нет? И выбор небольшой, и животик почти выпирает.

Интриги, интриги каждый день, опять смерть в замке; с этими новостями пришла Кенна к королеве Екатерине, которой рассказывала:
– Король явно болен, он душил меня позапрошлой ночью во время экстаза, а вечером пригласил красавицу из борделя, чтобы мы вдвоём его обслужили, но до этого заставил нас заниматься любовью друг с другом, словно лесбиянок, и чтобы она научила меня ублажать господина. Утром, когда проснулась, застаю её со мной в постели со связанными руками, задушенной, в королевских покоях, а короля там нет.
Королева Екатерина понимала: с королём непорядок и это серьёзное обвинение, – но если все узнают о его состоянии, начнётся смута в королевстве. И она тайком убирает тело из спальни, дабы не пал позор на самого короля Генриха II.
Но этим не заканчивается, и король Генрих II требует каждый год устраивать «праздник Боба»: на кухне выпекают большой торт и повар прячет в него одно зерно боба. Если оно попадёт к кому-то из девушек прислуги, на один день она становится королевой. А на кухне была очень хитренькая повариха, она уговорила дать боб ей в руки и хочет, получив корону, отблагодарить повара. Таким образом она выигрывает на сутки корону и власть и начинает играть по своим правилам. Первое, что она сделала, – согнала королеву Екатерину с трона на целый день, и то, что королева предложила, – подмешать содержимое из пузырька в еду королю, – она не сделала. А это предназначалось для того, чтобы отравить Генриха II, так как его странное поведение становилось всё более заметным и могло вызвать смуту в королевстве.
Она переиграла королеву и рассказала об этом королю Генриху II Валуа, который, в свою очередь, подлил отравы в бокал королевы Екатерины. Она выползает на четвереньках в коридор, упав в руки королевы Марии, и успевает сообщить:
– Король болен, с ним нужно быть осторожней, он меня отравил, сообщи Нострадамусу, у него найдётся противоядие...
Мария быстро вызвала лекаря Нострадамуса, и королеву занесли в лекарню. Впервые королева Мария поверила ей, потому что король Генрих II позвал Марию вечером в свои покои и тоже предложил показать «бобовой королеве», как она целует Франциска. Игра лесбиянок его возбуждала, но Мария старалась вывести «бобовую королеву» из покоев короля, а та, не желая упустить такой возможности – быть королевой до утра, – отвергла это предложение. Марии ничего не оставалось делать, как рассказать своему супругу о неприличном поведении со стороны короля Генриха II по отношению к королеве Шотландии Марии, жене его сына, принца, первого наследника французского трона Франциско.
На следующий день король Генрих II решил выдать любовницу Кенну замуж за сына Баша, и их обвенчали. Приказ короля Франции Генриха II Валуа не обсуждался, он хотел оставить Кенну при дворе как игрушку для своего развлечения и этим унизил сына Баша, который до сих пор любил королеву Марию. Затем становится известно, что король, якобы больной, сам послал преданных охранников, которые должны были расправиться в лесу с его сыном Башем.
Екатерина переживает за рассудок короля, понимая, что он не в себе:
– Вы не спите по ночам, моча потемнела, говорят слуги. Нострадамус поможет, он наш лекарь.
– Я не верю Нострадамусу, вызову из деревни лекаря, пусть моя головная боль будет тайной, не распространяйтесь.
Братья уже понимали: так дальше продолжаться не может, с королём нужно что-то делать.
Баш, стоя у алтаря, перебирал в мыслях свои воспоминания, которые легли глубоко, как осенние листья среди хвойных растений: об охотнице Роване, которую уволокли позапрошлой ночью в пещеру в жертву тьме. Она помогла ему спастись в лесу во время случайной встречи, показав: «Только болван мог не заметить волчью яму».
Он вспомнил слова брата Карика: «Ты первый мужчина, которого сестра Рована привела в дом».
И ему не удалось защитить её, так как он был связан по рукам и ногам, но он видел, что пугавших его ночной тьмой в действительности можно сокрушить.

Перед его мысленным взором прошли некоторые мгновенья любви к королеве Шотландии Марии Стюарт: нежный поцелуй и желание сблизиться, которое было несбыточным. Он прекрасно понимал, что бастард и королева не могут быть вместе: они слишком разные, – но она такая любимая... Вспоминалось всё хорошее, до самых мелочей, проведённое с ней время, её полуобнажённое тело, когда они находились в побеге и скрывались в неприметной гостинице, нежный
поцелуй, подаренный ею за мелочь... но действительность: день свадьбы, где обещал Кенне перед алтарём быть преданным на всю жизнь, – омрачала его.

_______
* Замок Шенонсо (фр. Ch;teau de Chenonceaux) расположен около небольшой одноимённой деревни Шенонсо во французском департаменте Эндр и Луара. Имеет «народное» название – «дамский замок».

Глава 13. Изменения в брачном контракте

Об изменениях и подлоге в брачном контракте королева Шотландии Мария Стюарт узнала не сразу. Как будто бы у неё стали налаживаться отношения с королевой Франции, матерью Франциска. Но король Генрих II болел и по всем признакам был не в себе, это стали замечать почти все в замке. Пока что он был занят любовными утехами с «бобовой королевой», кухонной служанкой, которая несколько дней не желала слезать с трона, всяческими способами заставляла короля любить себя. Может быть, она ему и надоела: громким голосом, грубостью, лживостью, требовательностью, невежеством, – но её страсть в постели захватывала его, заставляя полностью подчиняться ей, и королева Екатерина подумывала: «Да, он болен, но пока не мешает, это уже хорошо».

Екатерина полностью взяла все королевские обязанности на себя. Она была умна и в то же время коварна, она вспоминает: жить королевой не просто, а первое убийство совершено ею в тридцать лет, на благо Франции и короны. Когда приехал из Ватиканского собора Италии кардинал Мазарини, она сказала:
– Генрих II Валуа занят более серьёзными делами.
Но шило в мешке не утаишь, – сам король Генрих II иногда в нижнем белье или же без брюк выходит в свет даже на вечерние торжества, которые проводились здесь же, в замке, в роли посмешища, и надо было срочно с ним что-то решать. Франциск не соглашался на убийство, вспоминая, сколько хорошего сделал отец для Франции и трона. Да, он был жесток, но чаще всего это было оправдано, и пусть с трудом, но его победы были вознаграждены. Хорошим вариантом являлось оторвать его от «бобовой королевы» и отвезти далеко, куда-нибудь в деревню, чтобы он отдохнул. Королева попросила Кенну научить его кое-чему как бывшая его фаворитка, этому «бобовая королева» поверит. За это Кенне было обещано всё то, что король Генрих II Валуа передал «бобовой королеве». Кенна решила помочь.
Сама королева Екатерина переодевает человека, похожего на служителя кардинала Мазарини, и заставляет выучить текст, который он должен был произнести перед королём. Найдя подходящий момент, – видно, королеве доложили, – вместе с подставным епископом Рено от кардинала Мазарини, якобы из ватиканского собора, зашла в покои к королю на срочный разговор о землях. Заходят в покои короля и застают неординарную сцену, явно выдающую болезненное, беспомощное состояние короля Генриха II: он стоял крестообразно распятый верёвками за руки. А после произнесённой липовым представителем кардинала Мазарини епископом Рено речи впал в отчаяние, выгнав из своих покоев любовницу – «бобовую королеву». Екатерина же прогнала её со двора, забрав полностью всё, чем он её одарил: драгоценности, земли и дом. А когда она, пытаясь всех обмануть, закричала, что беременна, Екатерина припомнила, как застала её на кухне во время любовных игр со слугой, – и это был дополнительный повод удалить её полностью.

Вечером, во время танцев, в торжественной обстановке, жених лорд Джулиани официально назвал Лолу своей женой, прося её руки при всех, – и получил согласие.
В это время фрейлина королевы Екатерины Шарлотта, якобы случайно, проливает на королеву Марию Стюарт вино из бокала и, извинившись, отзывает её в сторону для приватного разговора. Мария идёт за ней и узнаёт о предательстве французских королей, родителей Франциска, и её матери – француженки Марии де Гиз.

Шарлотта попросила Марию помочь ей выехать в Шотландию и закрепиться при дворе, – и рассказала за это, что, когда королева Мария подписывала брачный контракт, её послали в Рим, чтобы обманным путём добавить ещё один пункт контракта: если королева Мария умрёт и у неё не будет наследника, то вся Шотландия переходит автоматически во владения Франции.
– И, значит, вы, Мария, мёртвая выгоднее для Франции, чем живая.
Мария помогает ей выехать из замка, сама же подговаривает Кенну войти в покои короля Франции Генриха II Валуа, понимая, чем она сможет с ним расплатиться, если он застанет её там. Кенна впервые показала себя положительно, согласившись отдать себя ради Шотландии, откуда была она сама родом, невзирая на то, как к этому отнесётся муж Баш, увозивший в это время со двора фаворитку Екатерины, Шарлотту, по просьбе Марии, чтобы распространить сведения о ложном брачном контракте: в случае смерти или за отсутствием наследников королева обязуется отписать свою страну Шотландию и свои наследственные права на английский и ирландский престол французской короне.

Кенна успела найти копию договора до того, как в покои вошёл король Генрих II, и ей пришлось расплатиться, спрятав договор. Подлинник оказался у королевских матерей – Екатерины и Марии де Гиз. Этот добытый договор Мария показывает Франциску, который сказал:
– Это похоже на проделки моих родителей.
Они договариваются любым способом забрать подлинник у королевы Екатерины, а потом Франциск узнал, что 24 апреля 1558 года, в день, когда в Соборе Парижской Богоматери состоялась свадьба Марии Стюарт и дофина Франциска, Мария де Гиз получила из казны огромную сумму золотом, – значит, и она участница крупной сделки за спиной королевы Марии. Видимо, она надеялась, что королева Мария вскоре забеременеет. Но пока эти ожидания были безрезультатны, и каждая секунда могла стать роковой для Марии: ведь мёртвая она стоит намного дороже, чем живая.

Двое молодых людей, рождённых быть королями, но уже сильных по своей натуре, с детства понимающих, что они будущие короли, сообразили: срочно нужно, чтоб народ в Шотландии узнал о предательстве матери Марии де Гиз и начался бунт среди католиков и протестантов, который дал бы возможность королеве Марии не потерять Шотландию. Но все письма, идущие в Шотландию, строго перечитывались самой королевой Екатериной, и поэтому королева Мария и Франциск устроили в честь дружбы двух народов праздник, созвав всех шотландцев, находившихся в то время здесь. Среди них был отважный рыцарь, с которым отец королевы ходил в сражение, и Мария пригласила его на отдельный разговор.
Он же пришёл в окружении своих охранников. Речь королевы Марии о подлоге в брачном договоре была весьма убедительна:
– Я была и есть королева Шотландии, и я не позволю за моей спиной отдавать нашу шотландскую землю французам, несмотря на то, что замужем за французским дофином.

Они были удивлены, сложили сабли перед ней на пол и поприветствовали королеву Шотландии, привстав на одно колено, одобрили её решение и обещали утром вернуться назад в Шотландию, не посетив Париж, и рассказать всем, как мать Марии для своего блага, чтобы удержаться правителем в Шотландии, предала её и всю страну Франции. После чего рыцари вместе направились последний день погулять в деревню, где публичный двор славился женщинами лёгкого поведения далеко за пределами Франции.
А там нашли свою погибель: королева Екатерина всегда держала ухо востро и понимала, что шотландские танцы в королевском замке ведутся весь вечер неспроста. Она узнала, проведя ночь с одним из воинов-шотландцев, что они возвращаются обратно на рассвете в Шотландию с каким-то поручением от королевы Марии, и решила всех там уничтожить, не пожалев женщин лёгкого поведения, – и приказала подпалить этот бордель.

Утром королева Мария надела траурное платье, ворвалась в покои к королеве Екатерине и дала ей пощёчину. Та же безболезненно приняла удар, выпроводив свою охрану. Она догадалась, в чём дело: Мария знает, что в пожаре погибла дюжина шотландских воинов. В покои зашёл и Франциск. Екатерина оправдывалась тем, что король Генрих II болен, нельзя ввязываться в войну. Мария же была как никогда жестока и груба, она требовала вернуть ей исправленный брачный контракт. Екатерина отказывалась, но Мария пригрозила, сказав более спокойно:
– Вы не допустили, чтобы в Шотландии начался бунт по поводу обмана с брачным договором, так я подниму бунт внутри Франции. Скоро все узнают, что король Франции Генрих II Валуа сошёл с ума, потеряв рассудок.
Франциск смотрел на королеву Марию одобрительно. И королеве Екатерине ничего не оставалось делать, как отдать подлинник брачного договора, который Мария тут же сожгла.

Аливия и Нострадамус во время лечения сблизились, видение не покидало его, и он пошёл к королеве Екатерине просить отпустить его. Но она не хотела оставить себя без такого предсказателя и лекаря, как он, и ни в коем случае не собиралась его отпускать. Зло не покидало королевство, и по приказу королевы Екатерины в чемодан к Аливии подложили змею. Только тогда Нострадамус понял: если он покинет замок, рука королевы достанет его везде, – и поэтому он отправляет Аливию одну к своим родным, боясь за её жизнь. Он раскрылся ей, что был женат и были у него дети, но все умерли от чёрной оспы, один лишь он остался... Они прощались в слезах от бессилия.

Лола, фрейлина-подружка королевы Марии, после замужества не очень доверяла своему мужу: её брат чуть ли не разорил семью, проиграл в карты всё богатство родных, – и она думала о своём муже, что он такой же мошенник, как и брат. Но Грир сказала:
– Может быть, его гнетёт что-то другое, спросите, чтобы он рассказал откровенно. Жизнь полна неопределённости.
Кенна тоже упросила Баша узнать о нём, – и мнение Баша было таково:
– Он совсем не собирается на охоту, а больше похоже на то, что он собирается покинуть Лолу.
Лола же за этот год к нему привязалась, можно сказать сильнее – полюбила, и сказала об этом прямо:
– Я люблю вас и не хочу знать, что было до меня, оставайтесь.
Он тоже полюбил её, найдя в ней тёплую, утончённую натуру, и ответил:
– Мои родители очень богаты, я же рассорился с ними, и сейчас у меня нет средств к существованию, а ваше приданое хотел употребить для своих целей. Но я полюбил вас и решил остаться с вами такой, какой я есть, если вы примете меня таким.
– Мне нужны только вы и наша любовь, я обещаю не требовать с вас ничего ценного, – заверила она, хотя понимала, что какая-то ложь ещё непременно вскроется.

Брат Марии Джеймс приехал из Шотландии просить Марию возвратиться обратно, чтобы подданные видели, что у них есть королева, хотя бы на несколько дней. Франциск не разрешает. Он обещает за ним приехать на своём корабле.
– Вы оба приедете в Шотландию? – удивился Джеймс.
Затем случайно Франциск и Баш заметили, как лакей Джеймса расплачивался с дорогой куртизанкой.
– Лакей брата Марии любит дорогих куртизанок? Откуда он берёт на это средства? – Франциско заподозрил его в нечестности и с помощью стражи посадил в темницу, чтобы под пыткой узнать, откуда у него золото с английским гербом, найденное в его покоях в большом количестве. Пытки не заставили его сознаться, но после обещания больших вознаграждений и слова короля он признаётся: золото с английским гербом он получил от английских подданных за убийство королевы Марии, когда она направится с Джеймсом в Шотландию. Его же, Джеймса, они предпочитают видеть будущим королём Шотландии, так как он сам был протестантом.
Узнав, что Мария всё же собирается поехать одна с Джеймсом, которому слишком доверяла, Франциск приказал взять её под стражу и посадил в башню, понимая, что этим сможет избежать её смерти, ведь королевство Англии, наверное, подкупило не только этого слугу. Он любил её чистой любовью.

Глава 14. С кем поведёшься, от того и наберёшься. Победа и смерть короля Генриха II Валуа

«С кем поведёшься, от того и наберёшься», – так думала королева Мария, когда была в заточении в башне, но недолго, потому что Франциск сказал сводному брату Джеймсу:
– Вы выезжайте, а мы на своём корабле поплывём следом. У королевы Марии неотложные дела, и она просит извинения, что не смогла вас проводить, – а когда он уехал, Франциск освободил королеву Марию, обливаясь любовными сонетами, чтобы вымолить её прощение и смыть грязь заточения, объясняя Марии своё решение сильной любовью и нежеланием её потерять. Но она, как всегда, отвечает чётко и с пониманием:
– Мы короли и должны думать прежде всего о своём королевстве. Как говорится, своя рубаха ближе к телу, и я думаю, что совершила ошибку, когда, находясь с вами, вызвала гнев моего народа, который хочет свергнуть власть католического большинства в Шотландии в пользу протестантства, – а к этой вере принадлежит и мой кузен Джеймс, милорд граф Мирей.
– Вы правы, вот поэтому мы сейчас пытаем слугу Джеймса, которого заметили в нечестности и предательстве, когда он расплачивался с дорогой куртизанкой золотыми английскими монетами с портретом английской королевы, а в его покоях нашли их в достаточно большом количестве.
– А что вы думаете, Шотландии запрещено торговать с Англией, принимая оплату золотом?
– Думаю, что нет, но только сейчас я получил донесение: он сознался, что англичане заплатили ему золотом, чтобы он убил вас, Мария, когда вы отплывёте с Джеймсом.
Мария успокоилась, и они вместе решили пройти к королеве Екатерине и попросить у неё её собственные средства для создания новых отрядов воинов, чтобы помочь Шотландии удержать трон за королевой Марией и дать возможность управлять им матери, Марии де Гиз.

Но напрасные унижения ни к чему не привели, она не дала ни одной монеты. Молодые помирились, понимая, что обратной дороги нет и нужно решать вместе, как помочь Марии де Гиз в Шотландии. И хотя на свадьбу дядю, герцога Франсуа де Гиза, не приглашали, всё же послали к нему сообщение, что с ним хотят переговорить: королева Мария и дофин Франциск. Каждый в своё время выбирает путь к обогащению, а вот дядя Марии, Франсуа де Гиз, обижен на короля Генриха II Валуа, отстранившего его от занимаемой должности. Но он не терял время и нанимал людей для своего войска, обучал и дорого платил за каждого солдата золотом, создав огромный батальон, который подчинялся лишь ему. И именно это войско пригодилось в самый важный момент в истории Франции.
Он соглашается по договору в обмен на обещание должности магистра Франции – быть правой рукой королевства. А когда он приехал во двор, королева Екатерина небрежно высказалась Марии:
– Вы впустили во двор дьявола, я его кандидатуру не поддержала и раньше.

Франциск с королевой Екатериной заходят в кабинет Генриха II Валуа, который расстелил карту мира и расставлял на ней своих оловянных солдатиков – вёл настольный бой.
– О боже, штаны опять забыл надеть... – сказал король. – Я послал войско захватить наш город Кале. И старая кляча королева Англии Мария Тюдор удивится и не успеет опомниться, как я отберу и английский трон.
– Наши войска рассеяны по всей Европе, погибнут тысячи людей под Кале, мы здесь проиграем.
– Я молил Господа о победе, и он благословил меня на войну, благодаря мне ты будешь править половиной Европы впридачу, сын мой. Уже поздно что-нибудь сделать, они на полпути, и скоро войска будут атаковать Кале.

Как выяснилось, бой был не только на столе, король снял всех главнокомандующих, подчинявшихся королеве Екатерине, со всех воинских частей и назначил новых, для наступления на морской город Кале*, который около двухсот лет принадлежал английскому королевству. Для успешного ведения военных действий английскому королю Эдуарду III нужен был этот порт, через который можно было бы переправлять войска на континент в Европу, чтобы пускать свои щупальца и захватывать не подчинённых им.
Его выбор пал на Кале, порт у пролива Па-де-Кале, и в сентябре 1346 года этот город был осаждён. После того как он перешёл в руки английской короны, всё прежнее французское население было оттуда выслано, а город Кале заселён вновь англичанами. В 1360 году по договору в Бретиньи портовый город Кале и его округу закрепили за Англией.

И сейчас, когда король Генрих II Валуа в своём безумстве посылает захватить этот портовый город, двести лет находившийся в руках английских завоевателей, Франциск и королева Екатерина понимают: это необдуманный шаг со стороны короля, войско Франции будет полностью разгромлено, и этим самым они обрекут всю Францию на полное поражение. Дофин Франциск, чтобы выйти из трудной ситуации, куда загнал страну сам король, предлагает ударить по Кале с двух сторон: с одной стороны войском Франции, а со второй, пройдя замёрзшие болота, – войском дяди королевы Марии, Франсуа де Гиза. И только тогда они смогут полностью разбить осевшие войска англичан и забрать портовый город Кале.
– Молодец, сынок, так я и ты попадём в историю, – сказал отец король Генрих II. – Действуй.

Несмотря на то, что дофин Франциско с детства был болезненным ребёнком, позже, в юношеские годы, он показал себя: красив, силён, отважен и умелый воин, сам сопровождал в бой своё войско, не сидя на лошади, как командующий, а рвался к победе и побеждал, занимая окрестности и осаждённую крепость, где было в то время пороховое орудие. Он очень полюбил супругу за её решительный, сильный характер победителя и понимал, что победа над Кале даст королеве Марии, в которой он души не чаял, возможность больше в себя поверить, делая всё, чтобы быстрей разбить врага здесь и двинуться дальше на Шотландию, утихомирить там народ, попавший в струю надрыва со стороны Англии. Франциск сказал:

– Эта пушка – Длань Божья, и если мы её возьмём, победа нам обеспечена.
Он приказал воинам разбегаться в разные стороны, понимая, что пушка не может быстро крутиться и будет стрелять в одну сторону. Сам же Франциск пристроился с левой стороны и огненной стрелой попадает в пороховую бочку рядом с орудием пушки. Она взлетает наверх и падает с утёса, обеспечивая ему будущую победу и проход к городу Кале. В одном из сражений чуть не погибает сам Франциск. Его спасает работник кухни – повар Лейт, для которого служба в войсках была наказанием за любовь. А любил он подружку Марии Грир, но не признавался, кто она, в душевных разговорах с Франциском. Но ранение Лейта тронуло дофина, и он скомандовал:
– Сюда! Он ранен. Пошлите всадника к герцогу Франсуа де Гизу, доложите, что путь через крепость открыт, пускай идёт прямо на город Кале.
Только потом дядя узнаёт отличный маневренный план и храбрость самого дофина Франциско. Он же остался и продолжал беседовать с раненым Лейтом:
– Не умирай, нужно побороться за жизнь, за тех, кого любишь. Ты женат? Любишь? Она замужем? – отвлекая от боли, говорил с ним Франциско.
– Нет, не замужем... люблю, но получил отказ, она не моего сословия. Я потерял веру в жизнь.
– Живи, Лейт Баярд, таких, как ты, мало, ты меня спас на поле боя, и я всю жизнь буду это помнить и доверять тебе. После приезда я тебя одарю землёй, ты станешь богатым и возвратишься к своей любимой.

В 1558 году французские войска под командованием дяди королевы Марии, герцога Франсуа де Гиза, овладели городом Кале. Он всегда говорил:
– Мои люди подчиняются тем, кто платит, а не тем, кто размахивает короной.

А что же было в их отсутствие в королевском замке?
А было как всегда: тревога, интриги, потери и смерть. Во-первых, приехал отец подружки Грир с двумя дочерьми и, не успев выйти из кареты, сразу заявил:
– Сестёр твоих, девочек, привёз выдать здесь удачно замуж, ты же подвела нас, дочь.
– Для того, чтобы найти им женихов, надо, чтобы они хотя бы подросли!
– Лорд Касенро твой будущий муж, не сможет ли он тебя упрекнуть в чём-то в первую брачную ночь? – спросил отец.
– Нет, отец, до этого у нас не дошло.
Потом они собрались все уже за столом переговоров обсудить приданое Грир и свадебный контракт.
Но лорд Касенро настолько любил Грир, что заявил, что ему приданое не нужно, а наоборот, он даст в приданое сорок тысяч франков, поровну, каждой сестре по десять тысяч, и распорядится, чтобы его будущая жена Грир выдала сестёр замуж только по любви.
– Почему вы так поступаете? – спросил отец.
– Я купец и знаю, что покупаю. Для меня Грир бесценна! И от вас хочу лишь благословения!
– Да! Даю вам своё благословение, – обрадованный, сказал отец.
Вечером этого же дня Лорд Касенро занёс к Грир брачный договор, и они закрепили его впервые скромным поцелуем.

Во-вторых, не успели войска выехать за пределы замка, как к королеве Екатерине прибыли гости: родственники из Рима, и в их числе некто Беатрис. Королева Мария как-то сразу невзлюбила её, почувствовав опасность с её стороны, когда посмотрела на окружающих её стражников и узнала в одном из них по описанию женщины из борделя воина с большим шрамом на лице и с обожжёнными руками. С этим воином как раз разговаривала Беатрис, когда к ним подошла Мария, и та сказала ей:
– У вас способность подкрадываться, шпионить за мной.

– Мне показалось, что я знаю этого стражника королевы Екатерины, с кем вы только что разговаривали.
– Это мои стражники, я одалживала их королеве Екатерине, а сейчас решила их забрать.
Королева Мария понимала, что она решила забрать пятьдесят воинов в самое трудное время, и это неспроста. Тем более что французское войско ушло далеко на войну с Англией. Мария промолчала и удивилась её грубости в разговоре:
– Если мне придётся растоптать клопа, насекомое, слугу, я не постесняюсь и меня не смутит кровь от них на подошве моей обуви.
– Вы мне угрожаете? – спросила Мария.
– Пока нет, но лучше не вмешивайтесь.
Ошеломлённая разговором Мария направилась к королеве Екатерине, чтобы рассказать об этом, но ей подали письмо от матери и она поменяла цель визита:
– Сегодня получила письмо от матери, Марии де Гиз, которая заперлась в замке в страхе и ждёт расправы от нападающих. Она просит помощи, уже не думая о Шотландии, а лишь о том, как безболезненно, без кровопролития выбраться из замка.
Екатерина была возмущена и удивлена:
– Ничем помочь не смогу, ведь ты же знаешь, что всё войско задействовано у города Кале.
– Я не прошу войско, я прошу у вас золото.
– Ты же знаешь, что золотом мы расплачиваемся и оно предназначено в настоящее время на закупку оборудования, людей и обмундирования в войне с англичанами.
– Я же прошу не золото из казны королевства Франции, а ваши собственные сбережения, мне о них сказал Франциско. Вы же собирались бежать как-то, значит, у вас было с чем?
– У меня ничего нет, и я ничем не могу вам помочь.
– Так отдайте те пятьдесят тысяч крон, которые когда-то моя мать одалживала вам.
– Это было давно, с тех пор мы много раз ей посылали, и наши суммы намного превосходят ту мизерную, что давала она.
– Я умоляю. Матери грозит опасность.
– Не умоляйте, вы королева и не должны показывать свою слабость. Никогда не ждите сочувствия, не требуйте жалости, а после этого не добивайтесь презрения, а будете показывать слабость – вам самой скоро понадобятся средства, чтобы бежать отсюда.
Мария вышла не солоно хлебавши.

В отчаянии, жаждая помочь матери, Марии де Гиз, хотя сама мать её много раз предавала – даже совершенно недавно с брачным договором, – королева Мария обратилась за помощью к наёмнику Жану Права, которому объяснила, что королева Екатерина имеет сбережения, но не одолжит, чтобы помочь освободить мать, пока её брат помогает и сражается за французский город Кале.
– Я прошу их раздобыть, только без жертв. Ведь она мать моего супруга Франциска. Мне ваше имя открыл мой дядя, родной брат моей матери Марии де Гиз, которая сейчас нуждается в моей помощи.
Он спросил королеву Марию:
– Вы можете дать мне кого-нибудь взамен королевы?
– А что, обязательно нужно совершить убийство?
– Да, чтобы подозрение не пало на вас.
И королева Мария впервые называет имя Беатрис, которая может наделать много бед в королевстве, имея своё войско внутри замка, пока возвратится Франциск.

Жан Права отлично справился со своей чёрной работой, отрубленную голову Беатрис он предоставил королеве Екатерине и положил ей на колено.
– Неужели вы обезглавили королеву Марию?
– Нет, но вы придёте в отчаяние, когда откроете и увидите, кто это. Быстро скажите: где золото? А то расправлюсь с вами и вашими детьми, если солжёте и назовёте неверно.
– Сундук с золотом в пустом саркофаге под Апсидой** церкви святой Изабеллы.
Он развязывает ей руки.

Екатерина сказала это не под страхом самой погибнуть и быть наказанной, – может, она и не боялась за себя, но он пригрозил разделаться с сыновьями. А она была любящей матерью и ради них пошла бы на многое, страдая с болью в душе за своего первенца Клариссу, судьба которой полностью ещё остаётся загадкой.
Мария же рассказывает Жану Права, что с помощью этого золота надо спасти её мать. А также в их распоряжение перешло войско Беатрис, которое ей, обезглавленной, уже не понадобится. У неё постоянно перед глазами стояла картина их последнего разговора. Она понимала, что такие, как Жан Права, пойдут на всё ради замысла раздобыть золото любым путём, и она всё же у него спросила:
– Вы правда отрезали ухо у королевы Катерины?
– Ухо я купил у могильщика. Я не собирался убивать королеву.
– Вина и честь, к сожалению, проецированы на трёх взаимно перпендикулярных плоскостях.
– Вы, королева Мария, действительно хотите послать войско Беатрис в Шотландию?
– Да!
– Они чудовища, помните же, это они разделались с вашими шотландскими гостями в борделе.
– Теперь это мои чудовища, я буду им платить, мне нужно стать сильной.

В-третьих, после свадьбы Лолы с лордом Джулиани Лола высказалась в беседе с Грир о своей тревоге, что не доверяет своему мужу, как будто бы он что-то скрывает от неё. Грир сказала:
– Доверие – непозволительная роскошь.
Всё же решили об этом рассказать Кенне и Башу, который узнал, что лорд Джулиани хотел бросить Лолу, после того как получил от неё всю сумму приданого по брачному договору. Но он не смог её бросить, так как полюбил, и признался ей, что, рассорившись с родителями, полностью потерял их материальную поддержку и хотел воспользоваться её приданым, хотел оставить её и жить на её же средства вдали от неё.
– Но когда любишь, это мелочь – на чьи средства жить, – сказала Лола, признаваясь в любви и прося не оставлять её.

Баш не ушёл на войну, но он постоянно был занят поиском «чудовища тьмы» и говорил Кенне, что обязательно настигнет его в один день:
– Кровавый лес большой, но не бескрайний.
У них в семье налаживалась жизнь, царили спокойствие и любовь, и страсть ночами, тем более что сам король Генрих II находился с любовницей фавориткой Дианой де Пуатье в Париже.

Генрих II возвратился в замок, когда получил известие о победе над городом Кале и войска стали возвращаться. Франциск был назначен правой рукой королевства – на должность магистра Франции, по заключённому ранее с Франциско договору. Войско возвращалось с победой с поля боя во главе с дофином Франциско. Жители Франции встречали их по всему пути как победителей, а Франциск рвался в объятия любимой жены королевы Марии.
Такую удачу Генрих II решил отметить парадом и морским боем двух кораблей, где один корабль взорвался и погибло сто лучших воинов, воевавших в сражениях за город Кале. Франциск негодовал от ярости: жалеешь на поле битвы одного солдата, а здесь впустую потеряно сто! Также при праздновании свадьбы дочери и заключении договора 12 марта и 2 апреля 1559 года о завоевании обратно города Кале, Като-Камбрезийского мира, Генрих II Валуа устроил трёхдневный рыцарский турнир. Первый день прошёл как будто бы нормально, если не видеть, как король Генрих II смотрел на красавицу Марию, но на второй день королева Мария надела на себя корону, состоящую из двух гербов, добавив туда английскую. Он и так уже обольщённо смотрел на неё, но здесь всем стало очевидно, что он хочет сделать её своей женой, и мать королева Екатерина рассказывает о своих подозрениях сыну Франциску:
– Король опять затребовал от меня развод, значит, он метит соединиться с королевой Марией и с её титулами. Я опасаюсь за твою жизнь, сынок, будь внимателен.
Мария приехала в длинном бархатном платье с английским гербом на нём, на второй день. Вечером Генрих II, желая показать, что он в хорошей форме, вступил в бой с графом Монтгомери, который с силой хладнокровно сломал копьё о панцирь противника; осколки копья вонзились в лоб королю и попали в глаз. Чуть позже графа Монтгомери нашли валяющимся на полу без шлема в одной из палаток участников турнира. И никто не знал точно: он это был, кто нанёс королю роковую рану, или кто-то был там и наподдал вместо него?

Несколько дней спустя, 10 июля 1559 года, Генрих II умирает от неизлечимой раны, несмотря на помощь, оказанную лучшими врачами того времени, включая анатома Везалия и лекаря Нострадамуса. Вопреки его воле, перед смертью ему не удалось увидеться со своей фавориткой Дианой де Пуатье.
Катрен Нострадамуса, в котором речь идёт о гибели «старого льва» в поединке с «молодым», который «выколет ему глаза», сбылся ещё при жизни Нострадамуса. Там точно сказано, что сам сын Франциск убил отца короля Генриха II за его странности в правлении французским королевством: убийство ста отважных воинов, захвативших, прославивших и отстоявших город Кале, а главное, желание Генриха II отнять у него любимую жену королеву Марию.

Однажды Баш спросил Франциско:
– Это ты сражался с отцом на рыцарском турнире? Я понял по меткости точного удара – это был не поединок, а явное намерение сразить его наповал.
Франциск ничего не ответил, сменив тему разговора. С болью вспоминал он, что когда-то лишь он один был против смерти отца, ссылаясь на то, что он просто больной, когда на этом настаивала мать королева Екатерина и советовала королева Мария, чтобы Франциск не растерял всё, что было нажито с таким большим трудом. Да! Он против отцеубийства, но здесь он это сделал сам, он король и должен думать о своём народе, – повторяя слова королевы Марии, когда она говорит с любовью о своей Шотландии.

_______
* Кале (фр. Calais ) – город во Франции, порт у пролива Па-де-Кале.
** Апсида (от др.-греч. – свод), абсида (лат. absis) – примыкающий к основному объёму пониженный выступ здания.

Глава 15. Да здравствует король!

Да здравствует король! Все преклонялись перед будущим королём Франции Франциском I, когда он выходил из покоев отца бывшего короля Франции Генриха II Валуа, который навсегда закрыл глаза в присутствии сына. А что же было за несколько дней до смерти?

Король Генрих II лежал у себя в покоях, его обслуживали все знаменитые врачи тех времён и сам Нострадамус. Но все понимали, что он умирает, по воле Господа или по случайности в битве. Главное, никто из близких короля не оказался запятнан: это был турнир. Хотя уже каждый думал, что король сам перешёл все границы приличия. Первое, что он сделал, – это приказал во время пиршества в честь победы над городом Кале отравить своего сына дофина Франциска, чтобы самому жениться на королеве Марии, ускорив появление наследника и продление власти династии короля над половиной Европы: Шотландией, Францией, Англией, – и... Он не стеснялся в присутствии других погладить по лицу королеву Марию – так, как проделывал это с Кенной. Или же укрыть её, якобы заботясь, чтобы она не простудилась, на представлении морского боя кораблей, залезть рукой к ней под юбку.
Странное поведение замечали все, но одни пропускали мимо глаз, как будто бы не видят, другие же считали, что победа над Кале вызывала в нём такую радость, что он и сам не знает, что творит.

Лола со своим супругом покупают дом далеко от замка и живут в любви; он не допытывается, кто был её первым мужчиной, она же больше ничего не спрашивает о родных. Но когда однажды она сказала: «Не нужно было покупать дом так близко от замка. Надо бы совсем уехать отсюда в тёплые края», – он изменился в лице и спросил: может, ей есть что скрывать?
Скрывать, конечно, было что, ведь её ребёнок – от будущего короля Франции Франциска и родится беленьким и светловолосым. Но она поменяла тему разговора.
Однако вскоре к ним приехал дядя, чтобы увидеть блудного племянника, об этом доложил слуга. И тут всё открылось:
– Лола, ты сейчас должна меня выручить, моё настоящее имя Реме – я присвоил титул и фамилию герцога.
– Богатый жених с замком в Венгрии?!..
– Да, но так случилось, и это чистая правда: я был у герцога секретарём, а когда горела гостиница, он спал и задохнулся в пожаре, я же успел выскочить, вынося его саквояж и документы. Стал пользоваться его именем, титулом, средствами, которые пополняли его родители как блудному сыну.
– Я не знаю, кто ты на самом деле, может, ты убийца и, намеренно убив его, завладел всем, но я тебя люблю и скажу, что я его жена, а ты секретарь.
Так они вышли к дяде, тот был здоровый умный вельможа, которого нелегко обмануть. Он заметил кольцо на пальце секретаря... и сказал:
– Ты убийца. Где мой племянник? Это его именное кольцо у тебя на правой руке.
Они начали драться. Муж Лолы уже хрипел, так как дядя герцога душил его. Тогда Лола, несмотря на то, что была на последнем месяце беременности, сильно ударила, оттолкнув его на камин, он наткнулся на железный выступ, оказавшись пригвождённым, и сразу же умер. И ничего не оставалось делать, как попрощаться с мужем без имени и фамилии, без звания и средств к существованию, так как всё приданое Лолы ушло на приобретение этого дома. У них не было и слуг, чтобы за ними ухаживали. Они попрощались ещё раз на всю жизнь.
Он попросил Лолу выехать в сторону замка, а тело дяди подпалил и сказал ей, чтобы она всем рассказывала, будто стала вдовой: муж заживо сгорел. Это можно было принять как правду. В те времена не было электричества, всё освещалось свечами, и неосторожность в любую минуту могла привести к тому, что огонь, охватив гардины, добрался бы до постели, ведь и они были у всех знатных вельмож из парчи, шёлка и бархата. Итак, видим, что первой подружке Лоле не повезло с замужеством, хотя все питали большие надежды, когда приехали в замок, что выйдут замуж за богатых и знатных вельмож. Но никто тогда не думал, что, ища богатства, вряд ли найдут любовь и честность.
А что же стало с другой подружкой, Грир? Она обручена с лордом Касенро, к нему приехала в замок его дочь и нечаянно знакомится с Коленом, – и как же их знакомство проявит себя? Вначале он был поваром при замке, однако жизнь благосклонна к нему – и он начал подниматься по лестнице счастья.
Но Грир чуть-чуть сама не погубила его. Они любили друг друга, но так как у неё был приоритет – выйти замуж за богатого и знатного по желанию отца, – значит, застав Колена в поцелуях с Грир, его должны были казнить.
Лакеи и придворная знать несовместимы, но вельможа и правда был влюблён в неё и ради её счастья выкупает Колена и посылает служить в армию. Там во время боя под городом Кале он и знакомится с принцем Франциском, которого спас в одном из боёв, и Франциск подложил ему, раненому, в лазарете дарственную бумагу на дом и поместье. Конечно, он не мог сейчас подарить Колену какой-нибудь титул, но это было возможно в будущем. И, выздоровев, Колен сразу же направляется к любимой Грир. Встреча прошла в страстных поцелуях, но ничего большего. Грир рассказывает, что она уже невеста, обручена и только ожидает дня свадьбы – и должна быть верна и благородна.

А что же делается в семье у любимой фаворитки Генриха II Дианы де Пуатье, совместного сына Себастьяна и его молодой супруги, подружки Марии Кенны? Вначале было разногласие в семье, тем более что король Франции Генриха II Валуа был всегда к ней неравнодушен и один раз, когда Баш подарил Кенне небольшое кольцо от бабушки, чуть ли не с пальца, – он потребовал снять его, чтобы удовлетворить требования «бобовой королевы». Правда, он был уже болен, но он король, и, повинуясь его приказу, Кенна сняла кольцо и протянула ей. Но в это время подходит Баш:
– Так же нельзя, отец! – закричал он.
– Екатерина, выдать обручальное кольцо Кенне.
Екатерина снимает с себя самое хорошее изумрудное кольцо и отдаёт Кенне, этим она затушила взрыв короля в присутствии гостей.
Постепенно отношения у них в семье налаживались. И её замужество перевоплощалось в страстные ночи, когда они считали, что всё в порядке, тем более что им был выдан дом и земля, они покинули двор, чтобы попытать своё семейное счастье за пределами замка.

Какие же отношения у королевы Марии Стюарт с дофином, будущим королём Франциском? Они с детства влюблены друг в друга, но в то же самое время не забывали, что она королева и он будущий король. И отключались лишь на время любви, а в остальные часы отдавались своим обязанностям – поддержанию власти королевского трона, в основном их мысли работали на благо своих стран: она всем своим сердцем хлопотала и боролась за Шотландию, а он за Францию. Это как в обычной семье: спят в одной постели, но каждый научился «тянуть одеяло на себя».
Мария Стюарт королева, нельзя держаться правды, когда присутствует жалость, она должна думать о своём народе. Получив с детства титул королевы, будучи в кабале политики, она не принадлежит себе и подчиняется иным законам, нежели священные законы сердца, любви, охватывающей её в любовных схватках с Франциском, – и она стала многое прощать ему.
Так и получилось, что, когда Мария Стюарт раздобыла целое войско своего дяди и уговорила его помочь освободить мать, его сестру, и Шотландию, Франциск это войско использовал для захвата морского порта города Кале.
Она поняла: значит, между ними всегда главным останется трон, корона и страна.
Возвратившись после победы и взятия города Кале, он встречает упрёки со стороны королевы Марии, которая сознаётся, что она стала здесь черстветь. Но их опять связала любовь и желание сблизиться.
Франциск, разговаривая с ней, тоже понимает, что обязанности короля иногда ставят под удар; и он вспоминает последний вечер перед смертью короля Франции Генриха II Валуа. Объявили, что близкие могут войти попрощаться с ним, и в покои вошли королева Екатерина, дофин Франциск, королева Мария и некоторые лица из знати.
Королева Екатерина подошла к умирающему мужу, взялась за руку... она прожила с ним вечность, всё было между ними, но тёплые отношения оставались навсегда, ведь она для него родила столько детей, и перед смертью он сказал:
– Я тебе благодарен, ты была как стена рядом, я мог опереться на тебя во всём, – также добавил чуть ли не стихами: – Любовь с годами становится сильней, не можешь налюбоваться ею, постарше становишься добрее, нежнее, любишь её такой, какая она есть! Не обращаешь внимания на появление морщин, видишь первым: без марафета, без красок. Ты просто любишь очаровывающее лицо – никто не сможет так любить и нежить. Одно желание – находиться рядом. Нежно к зеркалу её подводишь, чтоб она с ним оставалась наедине; проводишь завтраки вдвоём, званые обеды и просто день насыщенный всю жизнь! Любя её, в ответ получать Любовь!..
Также просит её позаботиться о его любовнице Диане де Пуатье и совместном сыне Себастьяне, понимая, что той будет трудно без него; говорит, что они были и остались его любимыми женщинами, и чтобы без него они подружились. Конечно, предсмертное откровение не понравилось королеве Екатерине, но она лишь носом повела, а как будет – Бог подскажет!
Король Генрих II, слабый, умирающий, добрый в последние минуты, попросил всех выйти, он хотел остаться наедине и переговорить с сыном дофином Франциском, которому рассказал:
– Всю жизнь преследовал меня эпизод из жизни: однажды, когда мы уже стали взрослыми, играя в большой теннис со своим братом, в его бокал с водой я долил яд, и он умер во время игры.
Франциск понимал, на что намекает отец, говоря, что это его всю жизнь преследовало: неужели и совершённое им преступление – отцеубийство – тоже всю жизнь будет преследовать его? Он не хотел его убивать. Может быть, Франциск был очень добрым по своей натуре... Может быть, временно хотел выбить его из колеи правления? – так как не король Генрих II одержал победу над Кале, это сделал сам Франциск, – но в плане у него уже был захват Англии, а это самоубийство всей Франции, не имеющей на то время нужного количества солдат и техники в армии.
Это были его последние слова – и король Генрих II закрыл глаза.

Франциск, опечаленный, вышел, навстречу шёл Баш с донесением, что надвигается чума, «чёрная оспа». Он упал на колено перед Франциском, когда услышал, как говорили: «Король умер. Да здравствует Король!» – Франциск же поднял его с колен и обнял со слезами на глазах.
Он любил Баша как брата, и если были у них между собой разногласия, то из-за ревности к королеве Шотландии Марии. А как же не ревновать её? – когда она была богиня красоты, неописуемая красавица, умна и строга. Знала, как себя подать в обществе, знала, как говорить, о чём говорить и с кем говорить на разных языках! Когда приголубить, а когда движением глаз избавиться от ненужного человека в замке, ещё не став королевой Франции. Она была настоящей королевой, с генами предков вошло в неё знание, как править. И если, как говорила Екатерина, она только в тридцать лет бессердечно расправилась с человеком, то королева Мария, выросшая здесь, в замке, рядом с ней – ястребом, орлицей, тигрицей королевой Екатериной, – впитывала от неё, словно губка, хорошие манеры, привычку быть всегда при парадной форме, а также и умение быть при необходимости чёрствой и бессердечной к непокорным, употребляя казнь всех видов, включая всемогущие яды тех времён.

Возвратившись в покои, Франциск был подавлен смертью отца, но всё же эти слова, произнесённые отцом, до сих пор, как эхо, звучали в его сознании: «Скоро голова вашей матери будет висеть на пике, и ваша тоже, королева Мария».
– Я же хотел и не смог защитить свою жену. Простите меня.
Но королева Мария его успокоила и сказала:
– Не знаю, чья рука нанесла удар королю Генриху II, но я думаю, это лучший вариант из того, что можно было бы придумать, потому что, пока тебя не было, королева Екатерина возлагала на меня эту миссию – убить твоего отца. Так как за ней следили.
– И как же ты смогла бы это сделать, Мария?
– Ради нашей победы и величия государства Шотландии и Франции смогла бы!
В это время приносят письмо от подружки Лолы, где она сообщает: «Мой муж погиб во время пожара. У меня схватки, скоро начнутся роды, нахожусь в старой хижине около мельницы, и нет рядом повитухи. Схватки тяжёлые, и если что будет со мной и я умру, разрешаю раскрыться перед Франциском, что это и его ребёнок, помогите вырастить его, держите его при себе и при замке».

Мария прочла Франциску письмо, добавив, что знала об этом раньше, но Лола не разрешала рассказывать, – и он выбежал в конюшню, чтобы умчаться за ней на своём любимом коне.

Мария рассказывает об этом королеве Екатерине, которая до этого узнаёт от Нострадамуса о надвигающейся чуме. Он поведал ей, что они видели в далёкой деревне: там тоже на стене были знаки предсказания, – и вчерашний звездопад – это беда, чума, «чёрная оспа». «Дар ясновидения редок, но кто им владеет – вечный странник. Скоро надвигается «чёрная оспа» на королевство Франции», – было написано на стене заброшенного дома.
Королева Екатерина приказывает закрыть ворота от населения прилегающих окрестностей, понимая, что семьи уже прячут своих больных детей.
Осень, цветы увядают, притягивая смерть.
Мария выбегает во двор остановить Франциско, но он не послушался её, добавляя с горечью:
– У вас, королева моя Мария, правда очерствело сердце, пока я сражался. Ведь там твоя подруга и мой ребёнок! И, может быть, единственный.
Он уехал.
Она же, королева Мария, будущая королева Франции, ещё не надев корону Франции, приказала:
– Несмотря ни на что, закрыть ворота. И этим самым предотвратить заражение «чёрной оспой» хотя бы в замке.
Ворота закрылись, Франциск обернулся, с горечью посмотрел на неё и закрытые ворота и продолжил путь, чтобы защитить Лолу и своё ещё не родившееся дитя от всех невзгод надвигающейся чумы, – чувствуя себя непонятым и неуслышанным...

Шёл солдат по дороге: раз-два! раз-два! Ранец за спиной, сабля на боку; он шёл домой с войны. На дороге встретилась ему старая ведьма - безобразная, противная: нижняя губа висела у неё до самой груди.

Здорово, служивый! - сказала она. - Какая у тебя славная сабля! А ранец-то какой большой! Вот бравый солдат! Ну, сейчас ты получишь денег, сколько твоей душе угодно.

Спасибо, старая ведьма! - сказал солдат.

Видишь вон то старое дерево? - сказала ведьма, показывая на дерево, которое стояло неподалёку. - Оно внутри пустое. Влезь наверх, там будет дупло, ты и спустись в него, в самый низ! А перед тем я обвяжу тебя верёвкой вокруг пояса, ты мне крикни, и я тебя вытащу.

Зачем мне туда лезть? - спросил солдат.

За деньгами! - сказала ведьма. - Знай, что когда ты доберёшься до самого низа, то увидишь большой подземный ход; в нём горит больше сотни ламп, и там совсем светло. Ты увидишь три двери; можешь отворить их, ключи торчат снаружи. Войди в первую комнату; посреди комнаты увидишь большой сундук, а на нём собаку: глаза у неё, словно чайные чашки! Но ты не бойся! Я дам тебе свой синий клетчатый передник, расстели его на полу, а сам живо подойди и схвати собаку, посади её на передник, открой сундук и бери из него денег вволю. В этом сундуке одни медяки; захочешь серебра - ступай в другую комнату; там сидит собака с глазами, как мельничные колёса! Но ты не пугайся: сажай её на передник и бери себе денежки. А захочешь, так достанешь и золота, сколько сможешь унести; пойди только в третью комнату. Но у собаки, что сидит там на деревянном сундуке, глаза - каждый с круглую башню . Вот это собака! Злющая-презлющая! Но ты её не бойся: посади на мой передник, и она тебя не тронет, а ты бери себе золота, сколько хочешь!

Оно бы недурно! - сказал солдат. - Но что ты с меня за это возьмёшь, старая ведьма? Ведь что-нибудь да тебе от меня нужно?

Я не возьму с тебя ни полушки! - сказала ведьма. - Только принеси мне старое огниво, его позабыла там моя бабушка, когда спускалась в последний раз.

Ну, обвязывай меня верёвкой! - приказал солдат.

Готово! - сказала ведьма. - А вот и мой синий клетчатый передник!

Солдат влез на дерево, спустился в дупло и очутился, как сказала ведьма, в большом проходе, где горели сотни ламп.

Вот он открыл первую дверь. Ох! Там сидела собака с глазами, как чайные чашки, и таращилась на солдата.

Вот так молодец! - сказал солдат, посадил пса на ведьмин передник и набрал полный карман медных денег, потом закрыл сундук, опять посадил на него собаку и отправился в другую комнату. Ай-ай! Там сидела собака с глазами, как мельничные колёса.

Нечего тебе таращиться на меня, глаза заболят! - сказал солдат и посадил собаку на ведьмин передник. Увидев в сундуке огромную кучу серебра, он выбросил все медяки и набил оба кармана и ранец серебром. Затем солдат пошёл в третью комнату. Фу ты пропасть! У этой собаки глаза были ни дать ни взять две круглые башни и вертелись, точно колёса.

Моё почтение! - сказал солдат и взял под козырёк. Такой собаки он ещё не видывал.

Долго смотреть на неё он, впрочем, не стал, а взял да и посадил на передник и открыл сундук. Батюшки! Сколько тут было золота! Он мог бы купить на него весь Копенгаген, всех сахарных поросят у торговки сластями, всех оловянных солдатиков, всех деревянных лошадок и все кнутики на свете! На всё хватило бы! Солдат повыбросил из карманов и ранца серебряные деньги и так набил карманы, ранец, шапку и сапоги золотом, что еле-еле мог двигаться. Ну, наконец-то он был с деньгами! Собаку он опять посадил на сундук, потом захлопнул дверь, поднял голову и закричал:

Тащи меня, старая ведьма!

Огниво взял? - спросила ведьма.

Ах чёрт, чуть не забыл! - сказал солдат, пошёл и взял огниво.

Ведьма вытащила его наверх, и он опять очутился на дороге, только теперь и карманы его, и сапоги, и ранец, и фуражка были набиты золотом.

Зачем тебе это огниво? - спросил солдат.

Не твоё дело! - ответила ведьма. - Получил деньги, и хватит с тебя! Ну, отдай огниво!

Как бы не так! - сказал солдат. - Сейчас же говори, зачем тебе оно, не то вытащу саблю да отрублю тебе голову.

Не скажу! - упёрлась ведьма.

Солдат взял и отрубил ей голову. Ведьма повалилась мёртвая, а он завязал все деньги в её передник, взвалил узел на спину, сунул огниво в карман и зашагал прямо в город.

Город был чудесный; солдат остановился на самом дорогом постоялом дворе, занял самые лучшие комнаты и потребовал все свои любимые блюда - теперь ведь он был богачом!

Слуга, который чистил приезжим обувь, удивился, что у такого богатого господина такие плохие сапоги, но солдат ещё не успел обзавестись новыми. Зато на другой день он купил себе и хорошие сапоги и богатое платье. Теперь солдат стал настоящим барином, и ему рассказали обо всех чудесах, какие были тут, в городе, и о короле, и о его прелестной дочери, принцессе.

Как бы её увидать? - спросил солдат.

Этого никак нельзя! - сказали ему. - Она живёт в огромном медном замке, за высокими стенами с башнями. Никто, кроме самого короля, не смеет ни войти туда, ни выйти оттуда, потому что королю предсказали, будто дочь его выйдет замуж за простого солдата, а короли этого не любят!

«Вот бы на неё поглядеть!» - подумал солдат.

Да кто бы ему позволил?!

Теперь-то он зажил весело: ходил в театры, ездил кататься в королевский сад и много помогал бедным. И хорошо делал: он ведь по себе знал, как плохо сидеть без гроша в кармане! Теперь он был богат, прекрасно одевался и приобрёл очень много друзей; все они называли его славным малым, настоящим кавалером, а ему это очень нравилось. Так он всё тратил да тратил деньги, а вновь-то взять было неоткуда, и осталось у него в конце концов всего-навсего две денежки! Пришлось перебраться из хороших комнат в крошечную каморку под самой крышей, самому чистить себе сапоги и даже латать их; никто из друзей не навещал его, - уж очень высоко было к нему подниматься!

Раз как-то, вечером, сидел солдат в своей каморке; совсем уже стемнело, а у него не было денег на свечку; он и вспомнил про маленький огарочек в огниве, которое взял в подземелье, куда спускала его ведьма. Солдат достал огниво и огарок, но стоило ему ударить по кремню, как дверь распахнулась, и перед ним очутилась собака с глазами, точно чайные чашки, та самая, которую он видел в подземелье.

Что угодно, господин? - пролаяла она.

Вот так история! - сказал солдат. - Огниво-то, выходит, прелюбопытная вещица: я могу получить всё, что захочу! Эй ты, добудь мне деньжонок! - сказал он собаке. Раз - её уж и след простыл, два - она опять тут как тут, а в зубах у неё большой кошель, набитый медью! Тут солдат понял, что за чудное у него огниво. Ударишь по кремню раз - является собака, которая сидела на сундуке с медными деньгами; ударишь два - является та, которая сидела на серебре; ударишь три - прибегает собака, что сидела на золоте.

Солдат опять перебрался в хорошие комнаты, стал ходить в щегольском платье, и все его друзья сейчас же узнали его и ужасно полюбили.

Вот ему и приди в голову: «Как это глупо, что нельзя видеть принцессу. Такая красавица, говорят, а что толку? Ведь она век свой сидит в медном замке, за высокими стенами с башнями. Неужели мне так и не удастся поглядеть на неё хоть одним глазком? Ну-ка, где моё огниво?» И он ударил по кремню раз - в тот же миг перед ним стояла собака с глазами, точно чайные чашки.

Теперь, правда, уже ночь, - сказал солдат. - Но мне до смерти захотелось увидеть принцессу, хоть на одну минуточку!

Собака сейчас же за дверь, и не успел солдат опомниться, как она явилась с принцессой. Принцесса сидела у собаки на спине и спала. Она была чудо как хороша; всякий сразу бы увидел, что это настоящая принцесса, и солдат не утерпел и поцеловал её, - он ведь был бравый воин, настоящий солдат.

Собака отнесла принцессу назад, и за утренним чаем принцесса рассказала королю с королевой, какой она видела сегодня ночью удивительный сон про собаку и солдата: будто она ехала верхом на собаке, а солдат поцеловал её.

Вот так история! - сказала королева.

И на следующую ночь к постели принцессы приставили старуху фрейлину - она должна была разузнать, был ли то в самом деле сон или что другое.

А солдату опять до смерти захотелось увидеть прелестную принцессу. И вот ночью опять явилась собака, схватила принцессу и помчалась с ней во всю прыть, но старуха фрейлина надела непромокаемые сапоги и пустилась вдогонку. Увидав, что собака скрылась с принцессой в одном большом доме, фрейлина подумала: «Теперь я знаю, где их найти!» - взяла кусок мела, поставила на воротах дома крест и отправилась домой спать. Но собака, когда понесла принцессу назад, увидала этот крест, тоже взяла кусок мела и наставила крестов на всех воротах в городе. Это было ловко придумано: теперь фрейлина не могла отыскать нужные ворота - повсюду белели кресты.

Рано утром король с королевой, старуха фрейлина и все офицеры пошли посмотреть, куда это ездила принцесса ночью.

Вот куда! - сказал король, увидев первые ворота с крестом.

Нет, вот куда, муженёк! - возразила королева, заметив крест на других воротах.

Да и здесь крест и здесь! - зашумели другие, увидев кресты на всех воротах. Тут все поняли, что толку им не добиться.

Но королева была женщина умная, умела не только в каретах разъезжать. Взяла она большие золотые ножницы, изрезала на лоскутки штуку шёлковой материи, сшила крошечный хорошенький мешочек, насыпала в него мелкой гречневой крупы, привязала его на спину принцессе и потом прорезала в мешочке дырочку, чтобы крупа могла сыпаться на дорогу, по которой ездила принцесса.

Ночью собака явилась опять, посадила принцессу на спину и понесла к солдату; солдат так полюбил принцессу, что начал жалеть, отчего он не принц, - так хотелось ему жениться на ней.

Собака и не заметила, что крупа сыпалась за нею по всей дороге, от самого дворца до окна солдата, куда она прыгнула с принцессой. Поутру король и королева сразу узнали, куда ездила принцесса, и солдата посадили в тюрьму.

Как там было темно и скучно! Засадили его туда и сказали: «Завтра утром тебя повесят!» Очень было невесело услышать это, а огниво своё он позабыл дома, на постоялом дворе.

Утром солдат подошёл к маленькому окошку и стал смотреть сквозь железную решётку на улицу: народ толпами валил за город смотреть, как будут вешать солдата; били барабаны, проходили полки. Все спешили, бежали бегом. Бежал и мальчишка-сапожник в кожаном переднике и туфлях. Он мчался вприпрыжку, и одна туфля слетела у него с ноги и ударилась прямо о стену, у которой стоял солдат и глядел в окошко.

Эй ты, куда торопишься! - сказал мальчику солдат. - Без меня ведь дело не обойдётся! А вот, если сбегаешь туда, где я жил, за моим огнивом, получишь четыре монеты. Только живо!

Мальчишка был не прочь получить четыре монеты, он стрелой пустился за огнивом, отдал его солдату и… А вот теперь послушаем!

За городом построили огромную виселицу, вокруг стояли солдаты и сотни тысяч народу. Король и королева сидели на роскошном троне прямо против судей и всего королевского совета.

Солдат уже стоял на лестнице, и ему собирались накинуть верёвку на шею, но он сказал, что, прежде чем казнить преступника, всегда исполняют какое-нибудь его желание. А ему бы очень хотелось выкурить трубочку, - это ведь будет последняя его трубочка на этом свете!

Король не посмел отказать в этой просьбе, и солдат вытащил своё огниво. Ударил по кремню раз, два, три - и перед ним предстали все три собаки: собака с глазами, как чайные чашки, собака с глазами, как мельничные колёса, и собака с глазами, как круглая башня.

А ну помогите мне избавиться от петли! - приказал солдат.

И собаки бросились на судей и на весь королевский совет: того за ноги, того за нос да кверху на несколько сажен, и все падали и разбивались вдребезги!

Не надо! - закричал король, но самая большая собака схватила его вместе с королевой и подбросила их вверх вслед за другими. Тогда солдаты испугались, а весь народ закричал:

Служивый, будь нашим королём и возьми за себя прекрасную принцессу!

Солдата посадили в королевскую карету, и все три собаки танцевали перед ней и кричали «ура». Мальчишки свистели, засунув пальцы в рот, солдаты отдавали честь. Принцесса вышла из своего медного замка и сделалась королевой, чем была очень довольна. Свадебный пир продолжался целую неделю; собаки тоже сидели за столом и таращили глаза.

«Круглая башня» („Rundetaaru“) - одно из самых высоких зданий Копенгагена и играет у датчан, в смысле сравнения, такую же роль, как у нас, например, «Иван Великий» (Примеч. перев.)

1835
Перевод А. В. Ганзен

Первые годы Столетней войны были настолько удачными для Альбиона, что в те времена у многих британцев существовала твёрдая уверенность в быстром и победоносном завершении конфликта.

Историческое значение битвы при Креси и предшествующего таковой сражения при Обероше трудно переоценить. Эти столкновения армий английского короля Эдуарда III Плантагенета и французского Филиппа VI де Валуа положили начало закату классической рыцарской эпохи средневековой Европы – благородные дворяне пали от стрел и копий низкородных простолюдинов. Применённая англичанами тактика и мобильные войска короля Эдуарда оказались эффективнее закованных в броню рыцарей, а скорострельный и дальнобойный английский лук (longbow), чьи стрелы могли пробивать доспехи всадников – смертоноснее генуэзских арбалетов.

Тренировка английских лучников, иллюстрация из хроники 1325 года

Первое крупное сражение Столетней войны – битва при Слёйсе 1340 года – закончилось уверенной победой англичан, обеспечив им фактическое господство на море и контроль над Фландрией; вдобавок оно нанесло существенный урон боевому духу французов. Тем не менее, Филипп VI и его окружение сдаваться не собирались – Франция была крупнее и богаче Англии, на стороне родоначальника династии Валуа оставались крупные людские и материальные ресурсы, а могущество Лувра со времён великого государя Филиппа Августа (годы царствования 1180–1223) никогда не подвергалось сомнению.

До прихода сокрушительной исторической катастрофы – эпидемии Чёрной смерти – оставались считанные годы, но и они дались Франции весьма нелегко. В отличие от Филиппа Августа, успешно противостоявшего внутренней оппозиции, победившего Плантагенетов, изгнавшего островитян из владений на континенте и существенно расширившего королевский домен за счёт отбитых у англичан территорий, первый Валуа не сумел сконцентрировать все силы на отражение наступления с Альбиона. Так, в течение 1345–1347 гг. армия короля Филиппа потерпела три сокрушительных поражения, и французская корона на долгое время потеряла контроль над событиями, что едва не привело Францию к поражению.

Битва при Обероше

После победы при Слёйсе англичане не торопились начинать операции собственно на территории противника и отдаляться от берегов Ла-Манша – в Тауэре прекрасно понимали, что сперва необходимо закрепиться в крупных портах, создав укреплённые базы снабжения. В июне 1345 года Генри Гросмонт, граф Дерби и герцог Ланкастер, по приказу короля Эдуарда высадился в Гаскони и направился в рейд по французскому побережью. Не встретив серьёзного сопротивления, за лето он смог захватить несколько французских замков, включая город Бержерак и крепость Оберош, где оставил солидный гарнизон, после чего отправился обратно в Бордо.

Генри Гросмонт, граф Дерби, герцог Ланткастер Иллюстрация из средневековой Bruges Garter Book

Чтобы пресечь английскую экспансию, французский граф де Л`Иль собрал армию в 7000 клинков и осадил захваченный Оберош. Из Тулузы были доставлены несколько осадных машин, что только усугубило положение осаждённых: французы начали обстрел крепостных башен, готовясь к штурму. 21 октября Генри Гросмонт выступил на помощь защитникам замка, успев собрать лишь 1500 английских и гасконских солдат и надеясь соединиться по пути с остальными английскими войсками. К Гросмонту успел присоединиться граф Стаффорд со своими людьми. На спешном военном совете англичане решили напасть неожиданно, не дожидаясь подхода основных сил. Оставив прислугу и обозы в лесу, всадники Гросмонта ворвались во вражеский лагерь, а английские лучники и арбалетчики открыли огонь из леса, перекрыв путь к отступлению. Французы, как раз занятые ужином, не успели построиться и организовать отпор; пехотинцы обратились в бегство, оказавшись под смертоносным ливнем английских стрел. Французские рыцари, вставшие лагерем с другой стороны замка, немедленно бросились на помощь соотечественникам, но им в тыл ударил гарнизон Обероша. Французы потерпели поражение, многие дворяне попали в плен, включая тяжело раненного графа де Л`Иля.

После конфузии при Обероше французы в течение полугода не были способны вести серьёзные боевые действия. Филипп потерял связь с войсками в Нормандии и Лангедоке, благодаря чему Гросмонт сумел закрепиться в Гаскони и стал одним из любимых полководцев Эдуарда. Однако битва при Обероше оказалась лишь прелюдией к грядущему позору французского рыцарства.

Битва при Креси

Король Эдуард решил закрепить успех военной кампании, и уже в следующем году, 12 июня 1346 г., английская армия высадилась в Нормандии, предположительно на полуострове Котантен к югу от города Сен-Вааст-ла-Уг. Никакого сопротивления французы не оказали, поскольку местное ополчение разбежалось ещё при виде вымпелов английской эскадры на горизонте, а рыцарское войско было сосредоточено достаточно далеко – к северу от Парижа. Англичане устремились вглубь материка – 25 июля они дошли до Кана, также быстро захватив и разграбив его. По свидетельствам историков, английская армия могла проходить по 8–10 километров в день, что по меркам той эпохи являлось весьма существенным темпом – особенно если учитывать обоз и скорость передвижения пехоты.

Взятие Кана. Миниатюра XIV века

Положение французов усугублялось ещё и тем, что с северо-запада в страну вторглись союзные Эдуарду фламандцы. Филипп объявил всеобщую мобилизацию с точкой сбора в Руане, откуда 31 июля дворянское войско и отправилось навстречу англичанам. Некоторое время армии двигались вдоль разных берегов Сены, параллельно друг другу, а 12 августа войска Эдуарда оказались всего в 30 километрах от Парижа – то есть, столица находилась всего в трёх-четырёх переходах.

Филипп приказал готовиться к обороне города, но 14 августа англичане переправились через Сену и двинулись на север, к Сомме, и французы отправились вслед за ними. Командиры Филиппа попытались заманить противника в ловушку между Сеной и Соммой, но Эдуард успешно избегал столкновений. 23 августа англичане вновь уклонились от боя и на следующий день заняли удобную позицию на склоне возвышенности у местечка Креси-ан-Понтье. На тот момент общие силы противников составляли около 12 000 у англичан и 25 000 у французов.

Англичане расположились на холме, что априори обеспечивало им тактическое преимущество. Войско было разделено на три отряда: центр заняли рыцари под командованием короля, правый фланг прикрывал наследник трона Эдуард, получивший прозвище «Чёрный принц», а также графы Уорвик и Оксфорд, левый – граф Нортгемптон. Английские рыцари спешились и смешались с отрядами лучников и копейщиков, встав с простолюдинами бок о бок – король справедливо рассудил, что сражение в конном строю на вершине крутого холма немыслимо. Солдаты выкопали немало узких и глубоких ям для защиты от прямого удара кавалерии.

К 26 августа к холму подошли французы, чьи силы оцениваются примерно в 12 000 тяжёлых всадников и 4000 генуэзских арбалетчиков. Армия короля Филиппа очень сильно растянулась; когда передовые отряды находились всего в десяти километрах от Креси, король решил перестроить войско и дождаться подхода арьергарда. Французов подвела отвратительная организация – приказы не исполнялись или толковались превратно, арьергард продолжал двигаться вперёд, нарушая строй, а когда солдаты оказались уже в пяти километрах от поля грядущего сражения, остановить и перегруппировать отряды стало невозможно. Солнце светило французским стрелкам в глаза, арбалеты сильно пострадали от недавнего дождя, а пехотинцы до начала боя прошли не менее 28 километров в полном снаряжении. Начинать битву в такой ситуации было решением самоубийственным.

Король Эдуард III и Чёрный Принц, миниатюра 1390 года

Тем не менее, французское войско начало атаку, и на подданных Филиппа моментально обрушился град английских стрел. Симметричного ответа не последовало – арбалет способен выпускать лишь три-пять стрел в минуту против десяти выстрелов длинного английского лука. Генуэзцы (наёмные войска во все времена не отличались высокой надёжностью) тут же бежали, что привело в бешенство Филиппа – король совершает ещё одну, фатальную ошибку, направив в бой тяжёлую рыцарскую конницу, окончательно смявшую отступающих арбалетчиков. На скользких склонах холма образовалась свалка – разбегающаяся пехота мешала всадникам разогнать лошадей для лобовой атаки. Именно на это и рассчитывали англичане, щедро посыпавшие неприятеля стрелами, наповал сражавшими даже закованных в броню рыцарей. Слово французскому историку Жану Фруассару:

«Тогда произошла ужасная давка и суматоха, лошади подымались на дыбы и опрокидывались; английские лучники стреляли наверняка, рыцари на земле, неспособные подняться, добивались копейщиками»

Французы беспрестанно продолжали наступать на холм в течение всего дня. Последние совершенно бессмысленные попытки пробить оборону англичан совершались уже в полной темноте, очевидно, лишь для того, чтобы показать врагу рыцарскую доблесть. Во время этой смертоносной карусели рыцари успевали по нескольку раз участвовать в атаках, отдыхая и меняя коней. По свидетельствам очевидцев, лучники спускались с холма, чтобы подобрать стрелы, но очевидно, что много стрел во время боя не подберёшь – скорее всего, англичане заранее позаботились об огромном числе боеприпасов в обозе.

Некоторым дворянам удалось пробиться к лагерю короля Эдуарда – Фруассар перечисляет имена рыцарей, павших в рукопашной битве на холме и в стане врага: граф Алансон, граф Фландрский, граф Блуа, герцог Лотарингии, граф Оксера, граф Сен-Поля. Но серьёзную угрозу для англичан представлял только отряд французских и немецких рыцарей под командованием Жака д`Эстраселя, столкнувшихся в отчаянной схватке с воинами принца Уэльского: наследник сам активно участвовал в бою. Во время столкновения знамя принца упало на землю, но было немедленно поднято. В остальном, англичане не пытались оставлять свои защищённые позиции и контратаковать. Король Эдуард ещё перед боем запретил солдатам отвлекаться на взятие пленных и снятие доспехов с убитых до окончания сражения.

Битва при Креси. Современная иллюстрация

Филипп де Валуа также принимал участие в сражении – стрелами под ним были убиты два коня, а сам он ранен в лицо. Погиб и оруженосец Филиппа. Король покинул поле боя поздно вечером, отступив в Амьен.

Оценка потерь обеих армий как английскими, так и французскими источниками той эпохи представляется сомнительной – как это обычно бывает, обе стороны старались преуменьшить число погибших у себя и преувеличить у противника. Однако тот факт, что Франция понесла тяжелейшие и невосполнимые потери среди дворянства, и тогда не отрицали – под Креси пали 11 принцев и около 1200 рыцарей, не считая пехоты. Как мы помним, тяжёлая дворянская кавалерия в XIV веке являлась основой «профессиональной» рыцарской армии, а потеря не менее трети дворянства, способного держать оружие в руках, оказалась почти равной поражению в войне – давайте представим, что перед Французской кампанией 1940 года Германия лишается трети своего танкового парка, основной ударной силы…

Битва при Креси. Миниатюра из «Хроник» Хана Фруассара, вторая половина XIV века

Завершением катастрофического для Филиппа де Валуа сражения стал неслыханный позор французского рыцарства – штандарт и королевское знамя, Орифламма Святого Дени, были брошены на поле боя и затем подобраны английскими солдатами.

Осада Кале

После битвы при Креси англичане двинулись на север, однако дальнейшие события показывают, что Эдуард не до конца понимал стратегическую важность своей предыдущей победы: вражеская армия была стёрта в пыль и развеяна по ветру. Выжившие французские рыцари и король Филипп не представляли, что противопоставить английскому войску, выигравшему две битвы подряд, практически не понеся потерь.

У англичан был выбор: объединяться с фламандцами (что планировалось ещё до победы при Креси), осадить город и гавань Кале, чтобы прочно укрепиться на материке, или сразу попытаться взять Париж. Впрочем, сейчас невозможно сказать, какими силами обладал Филипп после Креси – страна находилась на грани хаоса, дворянство пребывало в шоке от чудовищных потерь, а новую армию французский король смог собрать лишь в следующему году.

Надо полагать, что Эдуард трезво оценивал обстановку и выбрал наилучшее решение: англичане двинулись в сторону Кале. Важность этого форпоста трудно переоценить – он мог обеспечить надёжный тыл и постоянные поставки фуража и боеприпасов, а также контроль за обширнейшим участком побережья.

Войско Эдуарда достигло Кале в начале октября 1346 г., командующий французским гарнизоном Жан де Вьенн незамедлительно закрыл перед врагом ворота. Началась осада. Город окружали двойная стена и двойной ров, вокруг которых располагалась сильно заболоченная местность, где невозможно было установить тяжёлые осадные орудия. Эдуард не располагал сведениями о числе защитников города и не рискнул брать Кале приступом. Более того, разрушать стены и башни категорически не следовало – городу предстояло стать английским оплотом. Дальнейшая тактика была отработана столетиями: брать крепость измором. Англичане расположились к западу от города, отдельные отряды охраняли подходы с юга. Возникли трудности с блокадой гавани Кале: основные силы британского флота находились или собственно в Англии или во Фландрии, какое-то время было невозможно пресечь поставки провианта в Кале морем.

К тому же Жан де Вьенн эвакуировал морем из Кале женщин, стариков и детей – Эдуард не стал этому препятствовать: избавление от лишних ртов существенно облегчало жизнь осаждённых, но Плантагенет собирался стать королём Франции, отчего не следовало истреблять будущих подданных.

Осада обещала быть долгой. Англичане выстроили близ Кале небольшой город для зимовки с торговой площадью, где дважды в неделю открывался рынок – назвали его Нувилль, «Новый Город». Существует он до сих пор.

Граждане Кале. Картина художника XVIII века Ж. Барталеми, изображающая короля Эдуарда III и шестерых нобилей города Кале

Во время первых месяцев осады Филипп де Валуа не предпринимал никаких действий против англичан. Возможно, катастрофа при Креси повергла его в глубочайший шок; следующий совет король собрал только в марте 1347 года, когда и попросил военной помощи у дворян и духовенства. Дворяне быстро ответили на призыв неудачливого монарха, откликнулись даже вассалы Геннегау и Брабант.

К июлю в Аррасе собралась колоссальная армия, во много раз превышающая числом войско Филиппа при Креси: летописцы заявляют о 200 000 мечей, что, впрочем, является очевидным преувеличением. Вероятно, к началу похода Филипп стоял во главе пятидесятитысячной армии, в любом случае численно превосходившей войско Эдуарда. Поскольку фламандцы не разрешили французам проходить через их земли, а Филипп не хотел открытого конфликта с соседями в условиях войны с Англией, его армия 27 июля встала в пяти милях к западу от Кале.

Тем временем, Эдуарду надоело наблюдать, как в гавань осаждённого города то и дело заходят корабли с провиантом, и он решил отрезать морской путь к Кале. На отмели между морем и гаванью англичане возвели форт Рисбенк и установили на нём дальнобойные метательные орудия. Вдоль всего водного пути поставили волнорезы и дамбы, чтобы усложнить путь кораблей.

Однако решающая битва так и не свершилась. Филипп решил, что занял крайне невыгодную позицию, и начал длительные переговоры с Эдуардом, рассчитывая вызвать его на бой в более удобной местности. В итоге переговоры стали лишь прикрытием для отступления французов. В ночь с 1 на 2 августа они спешно покинули лагерь, и дальнейшая судьба Кале была предрешена. Защитники города видели со стен, как французская армия заняла площадь в несколько акров, и ожидали начала сражения вплоть до утра 2 августа. В итоге измученные защитники решили сдать город – что остаётся делать, если сам король от них отказался?!

Защитники Кале были помилованы Эдуардом, однако прошли через унизительную процедуру: городские нобили пешком принесли королю Англии ключи от ворот Кале, с непокрытой головой и петлёй на шее. Более никаких репрессий не последовало: было бы весьма недальновидно устраивать террор среди людей, которых Эдуард собирался сделать своими подданными. Правда, исходно шестеро нобилей были приговорены к смерти, но за них заступилась английская королева, и казнь отменили. Кале стал английским городом на ближайшие 211 лет, до 1558 года.

Нобили города Кале, памятник авторства Огюста Родена

Вскоре короли Британии и Франции заключили перемирие, которое продлится вплоть до лета следующего года. Однако 1348 год станет для Европы вестником самого ужасающего бедствия за всю историю материка, с древнейших времён вплоть до XXI века…

Сколько стоит война?

Как мы помним, во время битвы при Креси Чёрный принц запретил английским солдатам спускаться с холма и снимать с поверженных французов доспехи – а они были невероятно дороги. Давайте попробуем разобраться, сколько же стоило снаряжение, оружие и провиант, а заодно выясним, каковы были цены на обычные товары в эпоху Высокого Средневековья.

Возьмём для примера «Йоркские тестаменты», охватывающие период XIV–XV веков. Вот, допустим, отрывок из завещания каменщика (не простого, а солидного подрядчика), плюс собственника крупного рогатого скота – то есть, человека богатого, который мог бы и не поминать в завещании горшки-крынки. Март 1409 года:

«…В гостиной, содержимое которой оценивается в 44 шиллинга и 8 пенсов, называются большой стол для еды, маленький обеденный стол, три пары подставок для ног, три скамейки, кресло, железный экран для камина, тазы, кувшины для умывания, диванные подушки, разная декоративная ткань, прялка, большая свеча, подсвечник и другие мелкие вещи. В жилой комнате: два новых покрывала, одно стёганое одеяло, один матрац, валик под подушку, семь подушек, тридцать простыней, тридцать локтей льняной ткани, шерстяное одеяло, три занавески, сундуки, одна деревянная кровать. Всего на сумму 16 фунтов стерлингов 14 пенсов. В кладовой: серебряный сосуд за 43 шиллинга 4 пенса, два плоских серебряных сосуда, семнадцать серебряных ложек, три медных подсвечника, одна четверть, литровый горшок, солонка, десять глиняных горшков, полотенца, салфетки разных размеров, свечи. Всего на 8 фунтов стерлингов 8 шиллингов 2 пенса. На кухне: восемь медных горшков, три сковородки, три вазы, три железных вертела, железный треножник, каменные ступы, тазы. К кухонному хозяйству причисляются: корова с телёнком, петух, четыре курицы, две утки. Общая сумма 59 шиллингов 7 пенсов ».

И нечего смеяться. Ларчик открывается достаточно просто: основную массу населения той эпохи составляло трудовое пейзанство, способное производить разве что мёд-лён-пеньку и прочие сельхозпродукты. Дворяне, по понятным причинам, ничего не производили, а вот прослойка мастеровых, особенно умелых, настоящих профессионалов, была очень и очень невелика. Отсюда большой дефицит и столь же немалая ценность предметов строго прикладных – начиная от медных подсвечников и подставок для ног и заканчивая стёгаными одеялами. О предметах роскоши, являющихся произведениями искусства, мы вообще умолчим. Посему производитель ширпотреба, как правило горожанин и цеховик, есть человек общественно-полезный, уважаемый и обеспеченный.

До промышленной революции ещё сотни лет, предметы обихода редки и ценны – их может использовать не одно поколение семьи. Отсюда и такая подробность в завещаниях. Сейчас никому и в голову не придёт завещать старый сотовый телефон, поскольку производятся они в колоссальных количествах при низкой себестоимости, а вот 500–700 лет назад почтовых голубей завещали поштучно, с точным описанием, кому из родственников какая птица отходит. То же и с тканью, оружием, резными стульями, посудой et cetera. Дефицит!

Также необходимо сделать заметку о денежной системе Франции XIII–XIV веков. Давайте сначала разберёмся, что такое собственно «ливр» как денежная единица.

Рассматривать т.н. «Парижский ливр» (livre parisis), начавший выходить из обращения в начале XII века при Филиппе Августе и почти окончательно исчезнувший при Людовике IX Святом, мы не будем. Обратимся к валюте, известной как «Турский ливр». Эта денежная единица поставила рекорд по длительности использования – отменил турский ливр лишь Бонапарт 17 марта 1803 г., окончательно заменив франком.

Итак. По присоединению к 1230 году к Франции Анжу и Турени Людовик Святой, король весьма разумный и хозяйственный, плюс с экономически грамотным правительством, провёл финансовую реформу, поручив чеканить национальную валюту от имени короны аббатству Сен-Мартен в городе Туре. Монахи и раньше этим занимались, но под руководством Анжуйской династии, обосновавшейся в Англии, причём монета ходила не только в английских владениях на континенте, но и собственно в королевским домене Франции – ещё с 1203 года, по указу Филиппа Августа. При Людовике IX турский ливр становится основным расчётным средством Франции, с золотым содержанием 8,27 грамма золота или примерно 489 граммов серебра (фунт – отсюда и позднейшее название английской монеты). Деление на мелкую монету шло по двадцатиричной системе:

1 ливр = 20 турских солей (другое название «гро турнуа» (gros tournois), или грош – монета из высокопробного серебра весом 4,22 грамма) = 240 турских денье весом около 1,3 грамма = 480 оболов (самая мелкая серебряная монетка в половину денье). Другие монеты: тройной денье (лиард). В XIV веке появляются первые медные монеты – денье турнуа (1,5 грамма) и дубль (двойной) турнуа – 3 грамма, – с соответствующим обозначением на реверсе: DENIER TOVRNOIS, DOVBLE TOVRNOIS. Занимался чеканкой всё тот же турский монастырь св. Мартина, превратившийся фактически в госкорпорацию с частными активами наподобие современной ФРС Америки.

Золотой ливр с середины XIV века начал обиходно именоваться франком благодаря надписи рядом с изображением Иоанна II Доброго де Валуа: «FRANCORV REХ», «король франков». На иллюстрации приведён золотой турский ливр, отчеканенный при Филиппе IV Красивом (современная нумизматическая стоимость – 21 000 евро).

Золотой турский ливр чеканки времён короля Филиппа Красивого

Так что же можно было купить за эти деньги? С учётом, что государственное жалование начинающего адвоката в середине XIV века составляло 2–3 ливра в год, а судьи крупного города 17–20 ливров (прочие заработки юристов составляли благодарности от клиентов). Данные по ценам до «Великого голода» 1318 года и уж тем более до глобальной катастрофы Чёрной Смерти 1348 года, окончательно обрушившей экономику Западной Европы:

– В 1269 году различные боевые лошади, купленные для крестового похода Людовика Святого на ярмарках Шампани и Бри (Бар-сюр-Об, Ланьи, Провен), стоили в среднем 85 турских ливров, но это, вероятно, были очень ценные животные, иногда привозимые из Испании и Апулии.

– Общая стоимость боевого, парадного и упряжного коней для графа Робера II Артуа (того самого, из цикла книг Мориса Дрюона «Проклятые короли») составляла 470 турских ливров. Но Робер был очень богатым человеком и мог позволить себе такие огромные траты.

– За один ливр можно было снять этаж дома в крупном городе на полгода с учётом обслуживания (питание, прачки, место для лошади в конюшне).

– Ежедневное жалование хорошо вооружённому солдату из простолюдинов – полтора-два турских денье (в состоянии войны, в мирное время – меньше).

– Путешествие дормезом (вроде хорошо оборудованного дилижанса с печкой и кроватями) от Парижа до Авиньона – 26 денье. Но это бизнес-классом (из хроник архиепископа Руанского, ездившего так в Авиньон).

– Кувшин красного вина нового урожая в приличном кабаке или на постоялом дворе – половина денье. Если с горячей пищей и ночёвкой – полтора.

– Корзина яблок на рынке – четверть обола. Молочный поросёнок – два-три денье. Дойная корова – больше гро турнуа.

– Стакан чёрного перца горошком – два-три гро турнуа, на юге дешевле, на севере дороже. Специи вообще стоили сумасшедшие деньги, при том, что обычные европейские приправы – мята, чеснок, лук и так далее – были копеечными.

– Перепродажа деревни с домами и жителями другому феодалу – от сотни ливров и выше.

– Купить собственный дом в два этажа (вторичный рынок недвижимости) – 7–10 ливров, если очень хороший и «с нуля» – до 25–30 ливров.

– Построить хороший замок (с полной инфраструктурой) – имеется в виду описанный ранее Шато-Гайар – 45 000 турских ливров, а с учётом инфляции за два столетия получаются все 60 000.

– Государственный бюджет королевства Франция в 1307 году – около 750 000 ливров.

Самая распространённая французская серебряная монета гро турнуа, чеканки 1285 года

Таким образом, мы видим, что полное снаряжение для рыцаря стоило не просто очень дорого – комплект стоил поистине безумных денег, и английское мародёрство после победы при Креси вполне обосновано: обобрав труп рыцаря, можно было стать весьма обеспеченным человеком, если ещё в качестве трофея доставался обученный боевой конь с богатой сбруей, то сумма увеличивалась в разы.

Тем не менее, очень скоро вся экономическая система средневековой Европы обрушится под неслыханным ударом – до пришествия Чёрной Смерти остался всего один год… Но об этом – в следующей части.

Продолжение следует

Сказки Андерсена

Сказка Андерсена "Огниво" - волшебная сказка про одного солдата, который возвращался со службы и повстречал старую ведьму. Она попросила солдата достать ей огниво, которое её бабушка позабыла в дупле дерева давным-давно. Огниво охраняли три злые собаки, которые сидели на сундуках с медными, серебряными и золотыми монетами. Но у ведьмы против них был волшебный передник. Солдат сделал все, как просила старуха, но потом зарубил её и оставил себе все монеты и огниво, которое, как оказалось было волшебным и призывало злых собак, которые исполняли любые желания солдата. Так солдат стал богатым. В королевстве жила красивая принцесса, на которую солдат очень хотел посмотреть и он пару раз чиркал огнивом и вызывал своих собак, чтобы они привезли ему принцессу. Но после второго раза король с королевой узнали кто это делает, солдата посадили в темницу и собирались повесить. Но он смог попросить мальчишку, чтобы тот принес ему волшебное огниво. На следующее утро, перед виселицей, солдат попросил покурить перед смертью, чиркнул огнивом, явились 3 злые собаки и наказали всех смертельно, а народ сразу избрал солдата своим королём, чтобы собаки их тоже не покарали.

072b030ba126b2f4b2374f342be9ed44

Шел солдат по дороге: раз-два! раз-два! Ранец за спиной, сабля на боку; он шел домой с войны. На дороге встретилась ему старая ведьма - безобразная, противная: нижняя губа висела у нее до самой груди.

- Здорово, служивый! - сказала она. - Какая у тебя славная сабля! А ранец-то какой большой! Вот бравый солдат! Ну сейчас ты получишь денег, сколько твоей душе угодно.

Спасибо, старая ведьма! - сказал солдат.

Видишь вон то старое дерево? - сказала ведьма, показывая на дерево, которое стояло неподалеку. - Оно внутри пустое. Влезь наверх, там будет дупло, ты и спустись в него, в самый низ! А перед тем я обвяжу тебя веревкой вокруг пояса, ты мне крикни, и я тебя вытащу.

Зачем мне туда лезть? - спросил солдат.

За деньгами! - сказала ведьма. - Знай, что когда ты доберешься до самого низа, то увидишь большой подземный ход; в нем горит больше сотни ламп, и там совсем светло. Ты увидишь три двери; можешь отворить их, ключи торчат снаружи. Войди в первую комнату; посреди комнаты увидишь большой сундук, а на нем собаку: глаза у нее, словно чайные чашки! Но ты не бойся! Я дам тебе свой синий клетчатый передник, расстели его на полу, а сам живо подойди и схвати собаку, посади ее на передник, открой сундук и бери из него денег вволю. В этом сундуке одни медяки; захочешь серебра - ступай в другую комнату; там сидит собака с глазами, как мельничные колеса! Но ты не пугайся: сажай ее на передник и бери себе денежки. А захочешь, так достанешь и золота, сколько сможешь унести; пойди только в третью комнату. Но у собаки, что сидит там на деревянном сундуке, глаза - каждый с круглую башню. Вот это собака! Злющая-презлющая! Но ты ее не бойся: посади на мой передник, и она тебя не тронет, а ты бери себе золота, сколько хочешь!

Оно бы недурно! - сказал солдат. - Но что ты с меня за это возьмешь, старая ведьма? Ведь что-нибудь да тебе от меня нужно?

Я не возьму с тебя ни полушки! - сказала ведьма. - Только принеси мне старое огниво, его позабыла там моя бабушка, когда спускалась в последний раз.

Ну, обвязывай меня веревкой! - приказал солдат.

- Готово! - сказала ведьма. - А вот и мой синий клетчатый передник! Солдат влез на дерево, спустился в дупло и очутился, как сказала ведьма, в большом проходе, где горели сотни ламп.

Вот он открыл первую дверь. Ох! Там сидела собака с глазами, как чайные чашки, и таращилась на солдата.

Вот так молодец! - сказал солдат, посадил пса на ведьмин передник и набрал полный карман медных денег, потом закрыл сундук, опять посадил на него собаку и отправился в другую комнату. Ай-ай! Там сидела собака с глазами, как мельничные колеса.

- Нечего тебе таращиться на меня, глаза заболят! - сказал солдат и посадил собаку на ведьмин передник. Увидев в сундуке огромную кучу серебра, он выбросил все медяки и набил оба кармана и ранец серебром. Затем солдат пошел в третью комнату. Фу ты пропасть! У этой собаки глаза были ни дать ни взять две круглые башни и вертелись, точно колеса.

Мое почтение! - сказал солдат и взял под козырек. Такой собаки он еще не видывал.

Долго смотреть на нее он, впрочем, не стал, а взял да и посадил на передник и открыл сундук. Батюшки! Сколько тут было золота! Он мог бы купить на него весь Копенгаген, всех сахарных поросят у торговки сластями, всех оловянных солдатиков, всех деревянных лошадок и все кнутики на свете! На все хватило бы! Солдат повыбросил из карманов и ранца серебряные деньги и так набил карманы, ранец, шапку и сапоги золотом, что еле-еле мог двигаться. Ну, наконец-то он был с деньгами! Собаку он опять посадил на сундук, потом захлопнул дверь, поднял голову и закричал:

Тащи меня, старая ведьма!

Огниво взял? - спросила ведьма.

Ах черт, чуть не забыл! - сказал солдат, пошел и взял огниво.

Ведьма вытащила его наверх, и он опять очутился на дороге, только теперь и карманы его, и сапоги, и ранец, и фуражка были набиты золотом.

- Зачем тебе это огниво? - спросил солдат.

Не твое дело! - ответила ведьма. - Получил деньги, и хватит с тебя! Ну, отдай огниво!

Как бы не так! - сказал солдат. - Сейчас же говори, зачем тебе оно, не то вытащу саблю да отрублю тебе голову.

Не скажу! - уперлась ведьма.

Солдат взял и отрубил ей голову. Ведьма повалилась мертвая, а он завязал все деньги в ее передник, взвалил узел на спину, сунул огниво в карман и зашагал прямо в город.

Город был чудесный; солдат остановился на самом дорогом постоялом дворе, занял самые лучшие комнаты и потребовал все свои любимые блюда - теперь ведь он был богачом!

Слуга, который чистил приезжим обувь, удивился, что у такого богатого господина такие плохие сапоги, но солдат еще не успел обзавестись новыми. Зато на другой день он купил себе и хорошие сапоги и богатое платье. Теперь солдат стал настоящим барином, и ему рассказали обо всех чудесах, какие были тут, в городе, и о короле, и о его прелестной дочери, принцессе.

Как бы ее увидать? - спросил солдат.

Этого никак нельзя! - сказали ему. - Она живет в огромном медном замке, за высокими стенами с башнями. Никто, кроме самого короля, не смеет ни войти туда, ни выйти оттуда, потому что королю предсказали, будто дочь его выйдет замуж за простого солдата, а короли этого не любят!

"Вот бы на нее поглядеть!" - подумал солдат.

Да кто бы ему позволил?!

Теперь-то он зажил весело: ходил в театры, ездил кататься в королевский сад и много помогал бедным. И хорошо делал: он ведь по себе знал, как плохо сидеть без гроша в кармане! Теперь он был богат, прекрасно одевался и приобрел очень много друзей; все они называли его славным малым, настоящим кавалером, а ему это очень нравилось. Так он все тратил да тратил деньги, а вновь-то взять было неоткуда, и осталось у него в конце концов всего-навсего две денежки! Пришлось перебраться из хороших комнат в крошечную каморку под самой крышей, самому чистить себе сапоги и даже латать их; никто из друзей не навещал его, - уж очень высоко было к нему подниматься!

Раз как-то, вечером, сидел солдат в своей каморке; совсем уже стемнело, и вспомнил про маленький огарочек в огниве, которое взял в подземелье, куда спускала его ведьма. Солдат достал огниво и огарок, но стоило ему ударить по кремню, как дверь распахнулась, и перед ним очутилась собака с глазами, точно чайные чашки, та самая, которую он видел в подземелье.

Что угодно, господин? - пролаяла она.

Вот так история! - сказал солдат. - Огниво-то, выходит, прелюбопытная вещица: я могу получить все, что захочу! Эй ты, добудь мне деньжонок! - сказал он собаке. Раз - ее уж и след простыл, два - она опять тут как тут, а в зубах у нее большой кошель, набитый медью! Тут солдат понял, что за чудное у него огниво. Ударишь по кремню раз - является собака, которая сидела на сундуке с медными деньгами; ударишь два - является та, которая сидела на серебре; ударишь три - прибегает собака, что сидела на золоте.

Солдат опять перебрался в хорошие комнаты, стал ходить в щегольском платье, и все его друзья сейчас же узнали его и ужасно полюбили.

Вот ему и приди в голову: "Как это глупо, что нельзя видеть принцессу. Такая красавица, говорят, а что толку? Ведь она век свой сидит в медном замке, за высокими стенами с башнями. Неужели мне так и не удастся поглядеть на нее хоть одним глазком? Ну-ка, где мое огниво?" И он ударил по кремню раз - в тот же миг перед ним стояла собака с глазами, точно чайные чашки.

Теперь, правда, уже ночь, - сказал солдат. - Но мне до смерти захотелось увидеть принцессу, хоть на одну минуточку!

Собака сейчас же за дверь, и не успел солдат опомниться, как она явилась с принцессой. Принцесса сидела у собаки на спине и спала. Она была чудо как хороша; всякий сразу бы увидел, что это настоящая принцесса, и солдат не утерпел и поцеловал ее, - он ведь был бравый воин, настоящий солдат.

Собака отнесла принцессу назад, и за утренним чаем принцесса рассказала королю с королевой, какой она видела сегодня ночью удивительный сон про собаку и солдата: будто она ехала верхом на собаке, а солдат поцеловал ее.

Вот так история! - сказала королева.

И на следующую ночь к постели принцессы приставили старуху фрейлину - она должна была разузнать, был ли то в самом деле сон или что другое.

А солдату опять до смерти захотелось увидеть прелестную принцессу. И вот ночью опять явилась собака, схватила принцессу и помчалась с ней во всю прыть, но старуха фрейлина надела непромокаемые сапоги и пустилась вдогонку. Увидав, что собака скрылась с принцессой в одном большом доме, фрейлина подумала: "Теперь я знаю, где их найти!"взяла кусок мела, поставила на воротах дома крест и отправилась домой спать. Но собака, когда понесла принцессу назад, увидала этот крест, тоже взяла кусок мела и наставила крестов на всех воротах в городе. Это было ловко придумано: теперь фрейлина не могла отыскать нужные ворота - повсюду белели кресты.

Рано утром король с королевой, старуха фрейлина и все офицеры пошли посмотреть, куда это ездила принцесса ночью.

Вот куда! - сказал король, увидев первые ворота с крестом.

Нет, вот куда, муженек! - возразила королева, заметив крест на других воротах.

- Да и здесь крест и здесь! - зашумели другие, увидев кресты на всех воротах. Тут все поняли, что толку им не добиться.

Но королева была женщина умная, умела не только в каретах разъезжать. Взяла она большие золотые ножницы, изрезала на лоскутки штуку шелковой материи, сшила крошечный хорошенький мешочек, насыпала в него мелкой гречневой крупы, привязала его на спину принцессе и потом прорезала в мешочке дырочку, чтобы крупа могла сыпаться на дорогу, по которой ездила принцесса.

Ночью собака явилась опять, посадила принцессу на спину и понесла к солдату; солдат так полюбил принцессу, что начал жалеть, отчего он не принц, - так хотелось ему жениться на ней. Собака и не заметила, что крупа сыпалась за нею по всей дороге, от самого дворца до окна солдата, куда она прыгнула с принцессой. Поутру король и королева сразу узнали, куда ездила принцесса, и солдата посадили в тюрьму.

Как там было темно и скучно! Засадили его туда и сказали: "Завтра утром тебя повесят!" Очень было невесело услышать это, а огниво свое он позабыл дома, на постоялом дворе.

Утром солдат подошел к маленькому окошку и стал смотреть сквозь железную решетку на улицу: народ толпами валил за город смотреть, как будут вешать солдата; били барабаны, проходили полки. Все спешили, бежали бегом. Бежал и мальчишка-сапожник в кожаном переднике и туфлях. Он мчался вприпрыжку, и одна туфля слетела у него с ноги и ударилась прямо о стену, у которой стоял солдат и глядел в окошко.

Эй ты, куда торопишься! - сказал мальчику солдат. - Без меня ведь дело не обойдется! А вот, если сбегаешь туда, где я жил, за моим огнивом, получишь четыре монеты. Только живо!

Мальчишка был не прочь получить четыре монеты, он стрелой пустился за огнивом, отдал его солдату и... А вот теперь послушаем!

За городом построили огромную виселицу, вокруг стояли солдаты и сотни тысяч народу. Король и королева сидели на роскошном троне прямо против судей и всего королевского совета.

Солдат уже стоял на лестнице, и ему собирались накинуть веревку на шею, но он сказал, что, прежде чем казнить преступника, всегда исполняют какое-нибудь его желание. А ему бы очень хотелось выкурить трубочку, - это ведь будет последняя его трубочка на этом свете!

Король не посмел отказать в этой просьбе, и солдат вытащил свое огниво. Ударил по кремню раз, два, три - и перед ним предстали все три собаки: собака с глазами, как чайные чашки, собака с глазами, как мельничные колеса, и собака с глазами, как круглая башня.

- А ну помогите мне избавиться от петли! - приказал солдат.

И собаки бросились на судей и на весь королевский совет: того за ноги, того за нос да кверху на несколько сажен, и все падали и разбивались вдребезги!

- Не надо! - закричал король, но самая большая собака схватила его вместе с королевой и подбросила их вверх вслед за другими. Тогда солдаты испугались, а весь народ закричал:

Служивый, будь нашим королем и возьми за себя прекрасную принцессу!

Солдата посадили в королевскую карету, и все три собаки танцевали перед ней и кричали "ура". Мальчишки свистели, засунув пальцы в рот, солдаты отдавали честь. Принцесса вышла из своего медного замка и сделалась королевой, чем была очень довольна. Свадебный пир продолжался целую неделю; собаки тоже сидели за столом и таращили глаза.

Самым жестоким и мучительным казням в Средневековье подвергали мятежников, злоумышлявших против царской или королевской власти. Чтобы другим неповадно было, над ними как только не издевались, чтобы смерть показалась мятежникам счастливым избавлением от мук.

Иосиф Генесня в «Истории царств» описывает печальную участь Фомы Славянина поднявшего восстание против византийского императора в IX веке. Хотя нет точных данных о происхождении Фомы, но в истории он остался как «Славянин».

Восставших византийский император осадил в городе Аркадиополе и подверг их мукам голода. Сначала мятежники вынуждены были есть зловонные туши умерших лошадей, потом их шкуры. А когда есть стало совсем нечего, мятежники схватили Фому Славянина и выдали его императору. Тот с радостью попрал шею Фомы ногами и приказал отрубить ему обе руки и ноги, после чего посадить на кол.

Печальная участь постигла и Бабека из Азербайджана, поднявшего восстание против арабского халифа. Возглавив хуррамитскую общину, Бабек заронил в сердцах хуррамитов идею по освобождению от арабского господства, уничтожению ислама и восстановлению религии предков - зороастризма. Освободительная война азербайджанского народа протекала по обычному для Азии сценарию – вырезанию противника. Сначала восставшие хуррамиты вырезали всех арабов в окрестностях Базза. Потом начали резать их и в других областях. Когда Бабек за 20 лет овладел почти всех территорией Азербайджана, на его счету значилось уже свыше 200 тысяч казненных и лишь только около 10 тысяч человек взятых в плен.

Халиф Мутасим поручил войну с Бабеком своему полководцу Афшину. Тот, проявив хитрость, заманил Бабека в засаду и там разбил его армию, уничтожив свыше 80 тысяч азербайджанцев. Бабек бежал и укрылся у своего союзника, князя Хачена Сахла Смбатяна. Тот выдал беглеца арабам, но сделал это так, чтобы Бабек был схвачен посланным Афшином отрядом во время устроенной Сахлом охоты. За предательство Смбатян получил от халифа поистине царскую награду: право царской властью управлять Арменией, Иверией и Алуанком.

Казнь Бабека халиф превратил в фантастическое шоу, аналогов которому трудно найти в мире.

Доставленным в столицу Халифата город Самарру Бабека и его брату Абдаллаху сначала дают вкусить царские почести. Их одевают в царские одежды, обшитые жемчугами и драгоценными камнями. Потом Бабека сажают на громадного серого слона, подаренного царём Индии, а Абдаллаха - на великолепную бактрийскую верблюдицу. В таком виде они следуют к дворцу халифа под конвоем арабских воинов, одетых в праздничные одежды.

Казнь по описанию М. Томара получилась красивой и чрезвычайно жестокой:

«Бесчисленные дворцовые постройки, составлявшие сами по себе целый город, были все украшены драгоценными коврами. Во дворе перед дворцом на золотых цепях были прикованы сотни львов. По залам дворца была расставлена личная гвардия халифа в драгоценном вооружении, затем семь тысяч белых рабов и семьсот высших придворных чинов. Стены были обвешаны десятью тысячами позолоченных панцирей и дорогим оружием. Пленников вслед за полководцем повели через знаменитую залу, где посредине мраморного бассейна стояло дерево с восемнадцатью ветками, сделанными целиком из золота; на нём сидели золотые птицы, у которых вместо глаз блестели драгоценные каменья. Наконец они вошли в тронный зал, убранный великолепными коврами исключительной редкости и ценности.

Мутасим восседал на троне. Перед ним была разостлана „кожа казней“ и стоял палач. Казни совершались по старому обычаю, на куске кожи в присутствии халифа. Когда подошёл Афшин, халиф посадил его вблизи себя на почётное место. Затем подвели к трону Бабека. У Бабека был палач по имени Нуднуд. В столицу Афшин привёз его вместе с другими пленными. Ему и поручил Мутасим казнь Бабека и его брата Абдаллаха.

С Бабека снимают одежду и раздевают догола. После этого палач отрубает ему правую руку и ударяет этой рукой несколько раз Бабека по лицу, то же делает с левой рукой. Затем палач отрубает ему обе ноги. Потом ему вспарывают живот и только после этого ему отрубают голову».

Однако есть и другие свидетельства, что голову Бабеку отрубили только после смерти. А до этого зашили его в сырую бычью кожу, чтобы оба коровьих рога пришлись к заушным впадинам. Зашитого в мешок Бабека повесили еще живым, он страдал пока кожа сохла и умер в мучениях.

После этого туловище азербайджанского мятежника прибили к кресту и выставили на окраине Самарры, это место с тех пор называется «Крест Бабека». Голову же бунтовщика перевозили из города в город для устрашения их жителей.

Победивший Бабека полководец Афшин обрел своим воинским успехом слишком большую славу в народе. Халиф его сначала озолотил, наградив двумя миллионами дирхемов. А потом бросил в тюрьму, где Афшина уморили голодом и жаждой.

Бабек же до сих пор почитается в Азербайджане как национальный герой. Ему ставят памятники, а его именем называют улицы.

Страшной расправе был подвергнут руководитель крестьянского восстания в Венгрии в 1514 году Дьердь Дож. Взятого в плен, его посадили на раскаленный трон и короновали раскаленной короной. По некоторым данным, такой же казни подвергли и его молодую жену.

Жестокость расправ над мятежниками можно проиллюстрировать событиями из истории Англии. Правда там судьи не блистали особой фантазией, а свято блюли традиции и веками приговаривали бунтовщиков к одной и той же казни, представлявшей собой «три в одном» – повешенью не до полного удушения, потрошению и четвертованию.

После убийства вождя восставших, Уота Тайлера, в Лондоне начался террор. Там отлавливали всех людей, похожих на крестьян и волокли их к импровизированной плахе, сооруженной в Чипсайде. Среди прочих там были обезглавлены лидеры восставших: Джек Строу, Джон Керби, Алан Тредор и другие. А потом террор распространился по всей стране.

Вся Южная Англия покрылась виселицами и плахами. Король Ричард отменил свою хартию, даровавшую прощение восставшим, когда они были сильнее его. В новом указе говорилось: «Рабами вы всегда были, рабами навсегда и останетесь».

Одного из руководителей восстания, Гриндкобба, захватили в Сент-Олбансе. Судья Трессильян предложил ему свободу и жизнь в обмен на возвращение хартий, подписанных королем. Но тот отказался и был предан казни вместе 15-ю своими соратниками.

Уже с петлей на шее Гриндкобб обратился к собравшейся толпе со словами:

Друзья! Вы после стольких лет гнета и бесправия, увидевшие крохотный лучик свободы, будьте тверды, и пусть моя смерть вас не устрашит. Умирая за дело свободы, я счастлив, что ухожу из жизни, как мученик.

Главный идеолог восставших Джон Болл, знаменитый своей проповедью на основе народной присказки: «Адам пахал, и Ева пряла нити паутин, а кто же был над ними господин?», попал в плен в Ковентри. Он не поддался на уговоры спасти душу раскаяньем, и 15 июля был казнен. Сначала Джона Бола повесили не до полного удушения, а потом выпотрошили и четвертовали. А части его тела прибили гвоздями в «четырех углах Англии».

Примерно также был казнен другой вождь восставших Джон Листер. Части его тела были прибиты к воротам городов Харидж, Ярмут и Линн, а также к дому, служившему его штаб-квартирой в Норидже.

Руководитель другого восстания Джек Кэд не преследовал цели свергнуть власть короля, а хотел лишь довести до него свои 15 жалоб, суть которых сводилась к следующему: монарха окружают продажные фавориты, которые без зазрения совести грабят государственную казну, покрывая свое воровство за счет непомерных налогов на народ; добиться чего-либо можно только при помощи взяток и обмана; приближенные короля не оплачивают долгов, сделанных ими во время поездок по стране; честных людей несправедливо обвиняют в измене, чтобы бароны «на законном основании» могли конфисковывать их собственность и земли; народ стонет от произвола слуг короля, действующая система налогообложения разорительна для народа.

Король Генрих VI вместо ответа на жалобу отправил против восставших отряд под командованием сэра Стаффорда. Однако повстанцы Кэда разбили этот отряд и заняли Лондон. Раз король не пожелал наказать своих заворовавшихся приближенных, это сделала толпа. Вначале был обезглавлен кентский шериф Кроумер, а потом лорд-казначей Англии Сей-энд-Сел.

Генрих VI одолел повстанцев Джека Кэда обманом и экономическими санкциями. Сначала он будто бы пообещал Кэду и его сторонникам прощение, а потом объявил награду за голову Джека – тысячу марок и за голову каждого из его соратников 5 марок. «Охотник за головами», оруженосец Алекскандр Идеен, выследил и убил Джека Кэда. После смерти вождя восставших четвертовали, а отрубленные части его тела выставили в Бэкхите, Солсбери, Норидже и Глостере.

В 1549 года в Англии опять вспыхнули волнения. 9 июля восставшие собрались под большим дубом, получившим позже название – «дуб реформации» и избрали своим вождем зажиточного дубильщика Роберта Кета. Повстанцы захватили крупный город Норидж и укрепились в нем.

Войска восставших разбил с помощью пушек граф Уорвик. Девять из оставшихся в живых руководителей восстания были преданы обычной казни за измену – повешению не до полного удушения, потрошению и четвертованию. Их повесили прямо на «дубе реформации». Еще тридцать человек были казнены аналогичным образом в Норидже. А три сотни пленных повстанцев просто развесили на городских стенах, где они болтались пока от их тел не пошел невыносимый трупный смрад.

Плененных Роберта Кета и его брата Уильяма граф Уорвик привез в Лондон. Там их судили и вернули в Норидж для исполнения приговора в виде смертной казни. 7 декабря Роберта Кета, привязав к повозке, протащили по улицам города, а затем подвергли медленному удушению на стене Нориджского замка. Такая же участь постигла и его брата Уильяма, который был повешен на башне аббатства в Уаймондхэме.

В 1660 году английский король Карл II исполнил свою клятву – предать смерти всех тех, кто поставил подпись на смертном приговоре его отцу – королю Карлу I. По приказу Карла II 9 человек были лишены головы на плахе.

Красивую фразу произнес на эшафоте Ричард Рамболд, выражая собравшейся толпе протест против королевской власти: «Я убежден, что Бог ни одного человека не наделял правом властвовать над другими, ибо как никто не появляется на белый свет с седлом на спине, так никто не рождается и со шпорами на ногах, чтобы погонять других».

При том, что в Англии никогда не церемонились с мятежниками, особо жестокой считается расправа над сторонниками герцога Монмаута, поднявшего в 1685 году восстание против короля Якова II. Противостояние между ними было обусловлено не только борьбой за власть, но и религиозными противоречиями. Яков был католиком, а Монмаут – протестантом.

Народ с воодушевлением встал под знамена Монмаута, но королевская армия оказалась сильнее. Разгромленный в решающем сражении, Монмаут спрятался в придорожной канаве, где его нашли и доставили в Тауэр. «Протестантский герцог» выразил готовность перейти к католическую веру и униженно валялся в ногах у короля, вымаливая себе прощение. Однако 15 июля он был казнен на тауэрском холме. Его казнь вошла в историю, как одна из самых непрофессиональных. Палач нанес Монмауту пять ударов топором, а потом еще ножом отделял его голову от туловища.

Решать судьбы пленных повстанцев был послан верховный судья Английского королевства Джеффрис, который устроил им жестокую расправу, прозванную «кровавым судом».

У Джеффриса было всего четыре помощника, поэтому он судил повстанцев сразу партиями по несколько десятков человек и не слушал уверений в невиновности. Например, в Рорчестере уже в первый день перед ним предстали 98 человек. Всех их он приговорил к повешению до неполного удушения, потрошению и четвертованию.

За 9 дней Джеффрис вынес повстанцам 1336 смертных приговора. Палачи не успевали приводить их в исполнение, хотя им в помощь были переданы мясники. Тогда было решено осужденных не лишить жизни, а продавать на плантации в Вест-Индию. Таким образом в знаменитом романе Саббатини оказался на сахарной плантации капитан Блад.

Еще один народный бунт, известный как «пентрихское восстание» вспыхнул 9 июня 1917 года. Но как быстро вспыхнул, столь же быстро и погас под воздействием 15-го драгунского полка вставшего на дороге у восставших. Их вожди: чулочник Брандрет, шахтер Лудлэм и каменщик Тернер по традиции были приговорены к повешению не до полного удушения, потрошению и четвертованию.

В начале XIX века бурно прогрессирующий капитализм в Англии столкнулся с существенной проблемой – «луддитами» - разрушителями машин. Это была довольно отлаженная организация с хорошей конспирацией. Поэтому так и осталось загадкой -кто же направлял вылазки «подданных короля Луда», которые по ночам крушили станки при помощи тяжелого кузнечного молота.

В 1811 году удалось поймать 7 ноттингемских луддитов. Их приговорили к наказанию по статье за самовольную порчу промышленного оборудования. По этой статье санкция предусматривала депортацию в австралийские лагеря для осужденных преступников на срок до 14 лет.

Однако парламенту показалось наказание в виде отправки в Австралию слишком легким и он утяжелил его до смертной казни. Но поэт лорд Байрон рьяно встал в палате лордов на защиту луддитов.

В 1830 году мода на разрушение машин перекинулась из города в деревню. В сельской местности стали уничтожать сельскохозяйственные машины на зажиточных фермах. Сельские разрушители не были столь хорошо организованы, а потому их довольно быстро переловили. 9 человек приговорили к смертной казни, а еще 457 – к ссылке на каторгу.

Не церемонились с мятежниками и во Франции.

В XIV веке в разгар Столетней войны во Франции вспыхнуло народное восстание, получившее название «Жакерии».

При поддержке городской черни Жаки вошли в Мо. Но на рыночной площади их встретило рыцарское ополчение, которое опрокинуло плохо вооруженных и не организованных мятежников. Около 7 тысяч восставших рыцари перебили, остальных изгнали из города. А после победы рыцари подожгли усмиренный город и сожгли его дотла со всей городской чернью.

Король Наварры попросил перемирия у вождя жаков Гильома Шарля и выразил желание переговорить с ним. Шарль пошел к нему запросто, не потребовав никаких заложников. И в результате был схвачен, после чего казнен. Но перед смертью его еще подвергли истязанию – короновали раскаленным треножником. После казни вождя восставших и разгрома жаков дворяне учинили жестокую расправу восставшим крестьянам. В городе Жэрберэй около 300 крестьян, закрывшихся в храме, сожгли заживо. В Бри Жаков вешали на дверях их хижин.

В романе Дюма «Три мушкетера» кардинал Ришелье предстает главным интриганом. Однако поневоле станешь интриганом, когда против тебя то и дело возникают заговоры.

Герцог Орлеанский, брат короля, герцог Бульонский и примкнувший к ним обер-шталмейстер Сен-Мар, бывший фаворит короля, решили с помощью Испании поменять власть во Франции. Гастон Орлеанский намеревался в случае удачи занять престол, Сен-Мар – место Ришелье, а испанцы - получить выгодный мир, которого они давно и тщетно добивались, воюя с Францией. Однако Ришелье помогла королева Анна Австрийская, которая передала ему текст хранившегося у нее тайного договора Гастона Орлеанского с Испанией. Имея на руках неопровержимое доказательство измены, Ришелье добился у короля разрешения арестовать высокопоставленных заговорщиков.

Сен-Мар, узнав, что тучи над его головой сгущаются, попытался сбежать. Однако городские ворота Парижа оказались закрыты и ему пришлось найти убежище в бедной лачуге. Там его и арестовали. Герцоги Орлеанский и Бульонский заслужили прощение короля Людовика XIII, раскаявшись, выдав своих сообщников и простившись с некоторыми из своих владений. Поэтому из руководителей заговора на плаху отправился один Сен-Мар.

Альфред де Виньи в романе «Сен-Мар, или Заговор при Людовике XIII» так описал казнь бывшего королевского фаворита:

«12 сентября 1642 года в Лионе на заре из всех городских ворот стали сходиться или съезжаться пехотные и кавалерийские войска... Четыре роты лионских буржуа, называемых знаменосцами - 100-120 тысяч человек - построились на площади Терро... Посреди площади был воздвигнут эшафот семи футов вышиной, а на нем - столб, перед коим поместили плаху... К оному эшафоту со стороны Дам де Сан-Пьер приставили лестницу в восемь ступеней...

После трижды прозвучавших сигналов трубы был оглашен приговор лионского суда...

Сен-Мар обнял де Ту и первым взошел на эшафот и оглядел огромное скопление народа, на лице его не было и тени страха. Сен-Мар поклонился на все четыре стороны, стал на колени, воздавая хвалу Господу и вручая ему свою душу. В то время как он целовал распятие, священник велел народу молиться за него, а Сен-Мар, подняв распятие и соединив над головой руки, обратился с той же просьбой к народу. По доброй воле встал он на колени перед плахой, крепко обхватив ее, положил на плаху голову и спросил у исповедальника: «Отец мой, так ли я держу голову?»

Пока ему обрезали волосы, он молвил, вздыхая: «Боже мой, что такое мир сей? Боже мой, прими мою мученическую смерть во искупление грехов моих». И, обратившись к палачу, который стоял рядом, но еще не вынимал топор из мешка, он спросил: «Чего же ты ждешь, почему медлишь?»

Духовник, приблизившись, дал ему крест, а он с невероятным присутствием духа попросил держать распятие у него перед глазами, которые попросил не завязывать.
Сен-Мар крепче обнял плаху, и в воздухе сверкнул топор...

Де Ту палач нанес три удара, прежде чем голова осужденного упала на помост.

Старый слуга Сен-Мара, державший его лошадь, как то подобает при погребальном шествии, остановился у подножия эшафота и смотрел на своего господина, вплоть до ужасного конца, затем рухнул мертвый».

На Руси, как и везде бунтовщиков не жаловали, а потому обращались с ними с особой жестокостью. Причем подчас казнили не только зачинщиков, а всех.

Особенно были распространены массовые казни мятежников в 17 веке. Когда бунтовщиков было сравнительно немного, их вешали, когда много - топили.

Одним из первых крупных возмутителей царского спокойствия в российском государстве стал Иван Болотников. Говорят, что он происходил из обнищавших боярских детей. От бедности даже продался в холопы к князю Телятевскому, от которого бежал к вольным казакам.

Был взят в плен татарами, которые продали Болотникова в рабство туркам. В качестве гребца-невольника участвовал в ряде морских сражений. Освобожденный итальянцами, Болотников вернулся в Россию, где примкнул к Лжедмитрию I, который сделал его воеводой. После гибели Лжедмитрия I в 1606 году Болотников начал боевые действия против власти царя Василия Шуйского, именуя себя «воеводой царевича Дмитрия». Из-за того, что Болотников охотно брал в свое войско крепостных крестьян, его борьбу с правительственными войсками стали называть крестьянским восстанием, что не совсем верно.

Шуйский оказался сильнее, его армия одолела болотниковцев, а потом подвергла их жестокой расправе. В 1607 году около четырех тысяч мятежников утопили. Один из очевидцев так описывал их казнь:

«Людей в Москве ежедневно топили. Эта казнь столь ужасная, что ее нельзя представить себе, совершалась в Москве уже два года сряду и все еще не прекращалась. Весною во время половодья вместе со льдом были выбрасываемы на равнину человеческие трупы, изъеденные щуками и другими рыбами. Эти трупы, покрытые раками и червями, точившими их до костей, лежали целыми тысячами и гнили. Всё это я сам видел в Москве...

Пленных мятежников каждую ночь выводили сотнями, ставили в ряд и убивали их как быков, ударяя дубиной по голове, а тела спускали под лед в Яузу».

Болотникова же в октябре 1607 года сослали в Каргополь, где ослепили, а потом тоже утопили.

Донского атамана Степана Тимофеевича Разина советская пропаганда наградила званием народного героя, борца с царским произволом. По старым понятиям он - предводитель Крестьянской войны 1670-1671 годов, а по новым – просто разбойник.
Во второй половине 1980-х в России, во времена перестройки, многие культовые фигуры стали развенчиваться. Помнится, тогда в весьма прогрессивном журнале по тем временам – «Сельской молодежи» появилась статья, по новому раскрывавшая образы старых героев. Автор, в частности, раскопал информацию про Стеньку Разина - почему тот совершил свой поход в Персию. Оказывается в Персии произошло сильное землетрясение. Крепостные стены городов и дома были разрушены, народ с нажитым имуществом сидел под открытым небом, ну, просто приходи и грабь. Что и сделал Степан Тимофеевич.

Скорее всего, Степан Разин не являлся в чистом виде ни вождем восставшего против самодержавия народа, ни разбойником. А был лишь сыном своего времени и отважным казачьим атаманом.

Против власти Разин поднялся с оружием в руках из-за урезания царем казацких вольностей и в связи с жестокой расправой в 1665 году князя Ю.А. Долгорукова над старшим братом Степана - Иваном за попытку вместе с отрядом казаков самовольно покинуть театр военных действий против поляков.

Любой бунт на Руси, как правило, становился источником страшного кровопролития. Не стало исключением и бунт Степана Разина.

Замечено, что жестокость людей зачастую усиливается по мере роста их амбиций. Пока Стенька Разин был простым казачьим атаманом и разбойничал на Дону, он был более милостив. Например, разбив и захватив в плен возле Черного Яра московского воеводу Беклемищева, он приказал всего лишь высечь его. А вот став предводителем крестьянского восстания, Степан Тимофеевич Разин плененных противников уже не жалел. Этот народный вождь привлекал на свою сторону бедный люд «прелестными (от слова «прельщать») письмами, в которых призывал истреблять: воевод, дворян, бояр, приказных людей, «изменников вывадить и мирских крапивцев вывадить».

И в своем масштабном освободительном походе по Волге Степан Разин оправдывал слова делом – во множестве предавая пыткам и казням дворян, чиновников и царских офицеров. Так, после захвата им Царицына разинцы проволокли плененного воеводу Тимофея Тургенева с петлей на шее до Волги, где и утопили. Особенно Разин «отличился» при взятии Астрахани. Руководителя обороны этого города князя Прозоровского по его приказу сбросили с колокольни на крепостные стены. А потом казнили и других пленных.

В октябре 1676 года 20-тысячное войско Разина было разбито, а самого атамана пленили зажиточные казаки под руководством войскового атамана Корнила Яковлева, которые выдали его московским властям.

Въезд в Москву Степана Разина с братом Фролом в 1671 году описал один из очевидцев:

«Везли из-за Тверских ворот на телеге высокой, а в телеге было впряжено три лошади ямских; да около вора сидели стрельцы четыре человека, с дубиньем, в саблях и не велели ему ничего говорить едучи. Да за ним же, вором, вели товарища его на чепях два человека стрельцов. А сделана была ему, вору, на телеге виселица, и топор воткнут, и плаха положена перед ним, и петля над ним повешена, и весь роскован по столбам... А везен в кафтанишке черном в сермяжном, да в чулках белых, да в бахалках солдатских... А как его, вора, везли из-за Тверских ворот, смотреть ездили всяких чинов люди и весь народ Московского государства».

Везли Степана Разина стоя, чтобы больше народа могли на него поглазеть, на него был одет специальный ошейник с ручками. Ошейник был прикован к возку короткой цепью, чтобы пленник не мог сесть. Подобный ошейник был надет и на брата Степана – Фрола. Только он был прикован к возку и вынужден был бежать за ним следом. На ошейниках братьев Разиных были специальные ручки, за которые стражники могли волочь пленников, вздумай те сопротивляться.

Кроме того, цепи, в которые их заковали, специально были освящены в церкви, чтобы бунтовщики ненароком не сбежали.

В Москве Разина жестоко пытали (избивали, выворачивали суставы, жгли на горячих углях), но он мужественно переносил все экзекуции, не проронив ни слова. По городу поползли слухи, будто Стенька заколдован – ни огонь его не берёт, ни дыба, ни железо… Тогда его решили образцово-показательно казнить на виду у всего честного народа.

6 июня 1671 года в Москве на Красной площади был казнен мучительной смертью для назидания всем прочим бунтовщикам «вор, изменник и богоотступник» Степан Разин. Ему сначала отрубили руки, потом ноги и лишь после – голову. Тело Разина было рассечено на части, воткнуто на колья, а внутренности брошены на съедение собакам.

Одной из соратниц Степана Разина была Алена Арзамасская. Эта простая крестьянка была не чета персидской княжне. Ее Стенька Разин вряд ли посмел бросить в Волгу. Складывается впечатление, что Алена сама могла бросить в Волгу любого мужика. По свидетельству летописцев она отличалась недюжей силой и непревзойденной меткостью при стрельбе из лука. Причем ее лук был настолько тугой, что никто из пленивших ее солдат не смог натянуть его.

Став вдовой в молодые годы, Алена постриглась в монахини в женском Николаевском монастыре под Арзамасом. Но когда началось восстание Разина, сбросила монашеские одежды, собрала отряд в несколько сот человек и овладела с ним городом Темников, которым управляла более двух месяцев.

Однако 4 декабря 1670 года Темников был взят царскими войсками под командованием воеводы Ю.А. Долгорукова. Алена укрылась в церкви и отстреливалась из лука до последней стрелы, при этом убив еще семь или восемь солдат. Когда стрелы кончились, она отшвырнула лук и саблю и припала к церковному алтарю. Только после этого ее пленили ворвавшиеся в церковь солдаты.

В неволе Алену подвергли страшным пыткам, а потом казнили путем сожжения в срубе. Немец Иоганн Фриш так описывал ее казнь:

«Через несколько дней после (казни Разина) была сожжена монахиня, которая, находясь с ним (заодно), подобно амазонке, превосходила мужчин своей необычной отвагой… Ее мужество проявилось также во время казни, когда она спокойно взошла на край хижины, сооружённой по московскому обычаю из дерева, соломы и других горючих вещей, и, перекрестившись и свершив другие обряды, смело прыгнула в неё, захлопнула за собой крышку и, когда всё было охвачено пламенем, не издала ни звука».

Существует легенда, что царица, дабы навеки вычеркнуть из памяти народной имя Алены Арзамасской запретила под страхом смерти употреблять имя Алена. После этого возникло заблуждение, что имя Алена – производное от Елены. На самом деле это никакое не производное, а нормальное старорусское имя.

Походный атаман донских казаков Кондратий Булавин, как и другой атаман – Стенька Разин, мало походил на борца за свободу крестьян. Он был сообщником изменника гетмана Ивана Мазепы и скорее преследовал свои цели, чем народные. Просто поводом для его восстания стало то, что полковник князь Юрий Долгоруков, по Царскому указу, в восьми казацких станицах схватил и выслал на прежние жилища до 3 тысяч беглых людей из России. Это вызвало возмущение среди казаков. И тогда это возмущение возглавил Степан Булавин. Ночью он напал на князя Долгорукова, убил его и всех бывших при нём офицеров и солдат, числом около тысячи человек.

А потом учинил расправу над лояльными России казаками. Захватив город Черкасск, мятежники отрубили головы атаману Лукьяну Максимову с четырьмя старшинами, удушили пятого старшину Ефрема Петрова, после чего провозгласили Булавина войсковым атаманом.

Однако верные царю казаки вскоре отбили Черкасск обратно. 7 июля 1708 года они окружили дом, где укрылся Булавин со своими ближайшими соратниками и решили его поджечь. Буславин увидев, что дом обкладывают камышом, решил не ждать гибели в огне, и застрелился из пистолета. Позже в Азове был предан казни его труп, которому отрубили голову, после чего повесили.

Но самым масштабным народным бунтом в России было, безусловно, восстание Емельяна Пугачева. Его войсками была захвачена огромная территория, на которой он огнем, мечом и казнями устанавливал свой порядок.

Емельян Пугачев, провозгласивший себя царем, и вел себя в соответствии со своими представлениями о том как должен казнить и миловать самодержец. Должно быть кого-то он, кроме героя из пушкинской «Капитанской дочки», и миловал, но еще больше казнил. А поскольку в конечном итоге именно Пугачев оказался побежденным, то его противники смогли составить детальный реестр злодеяний бунтовщика-самозванца.

В «Материалах для истории пугачевского бунта», опубликованных академиком Яковом Гротом в 1875 году приводятся такие данные о казненных Пугачевым:

«Страдальческой смертью замучено: дворян - 67, их жен - 90, обоего пола детей - 94. Перебито до смерти дворян - 232, их жен - 103, младенцев - 49. Повешено дворян - 335, их жен - 231, обоего пола детей 99. Застрелено дворян - 76, их жен - 16, обоего пола детей - 29. Потоплено дворянских младенцев - 15. Заколото дворян - 43, их жен - 13, обоего пола детей - 16. Изрублено дворян - 43, их жен - 21. Итого: дворян, их жен и детей разными смертями умерщвлено 1 572.

Повешено священников - 102, да в ризах и с крестами - 4, их жен - 47, дьяконов - 25, причетчиков - 59. Итого: священников и церковнослужителей с их женами истреблено - 237. Унтер-офицеров и прочих нижних чинов умерщвлено - 118, их жен -14. Разночинцев - 716, их жен - 105, обоего пола детей - 39. Канцелярских служителей - 45. Итого: унтер-офицеров и приказных служителей их женами и детьми истреблено - 1 037. Всего дворян и прочих чинов истреблено - 2 791».

Из этой сухой статистики наглядно видно каким методам казни народные борцы за свободу отдавали предпочтение: повешение, расстрел, утопление и простое порубание без лишних проволочек. Впрочем порой пугачевцы проявляли и жестокую изобретательность.

Так Александр Пушкин в свой «Истории Пугачева» описывал взятие крепости Татищевой. Ее защитники под началом полковника Елагина оказали бунтовщикам отчаянное, хотя и безнадежное сопротивление. Пугачевцы ворвались в дымящиеся развалины крепости, схватили офицеров и приступили к расправе над ними и их близкими. Пушкин описывал это так: «Билову отсекли голову. С Елагина, человека тучного, содрали кожу; злодеи вынули из него сало и мазали свои раны. Жену его изрубили. …Вдова майора Веселовского, бежавшая из Рассыпной, также находилась в Татищевой. Ее удавили. Все офицеры были повешены. Несколько солдат и Башкирцев выведены в поле и расстреляны…».

Казнями Емельян Пугачев хотел запугать власть, но и та действовала схожими методами. Чтобы испугать мятежников, в Москве был публично казнен «в страх бездельникам» захваченный в плен соратник Пугачева - Белобородов. Князь М.Н. Волконский, руководивший экзекуцией, 6 сентября 1774 года рапортовал Екатерине II, что «учинена смертная казнь отсечением головы при многих тысячах смотрителей, не только городовых жителей, но и поселян, ибо я принаровил сию экзекуцию в торговый день, то многое число крестьян, на торг приехавших, в числе смотрителей были. И тако повсюду слух скоро разнесется и я надеюсь, всемилостивейшая государыня, что сей страx хороший в черни эфект сделает».

Но с гораздо большей помпой была позже обставлена казнь самого Пугачева 10 января 1775 года в Москве на Болотной площади. О ней было объявлено заранее, а потому все окрестности лобного места и даже крыши домов были усеяны зрителями.
Сцена казни хорошо описана в записках И.И. Дмитриева, их даже использовал А.С. Пушкин в своей книге «История Пугачева». Дмитриев писал:

«В десятый день января тысяча семь сот семьдесят пятого года, в восемь или девять часов по полуночи, приехали мы на болото; на середине его воздвигнут был эшафот, или лобное место, вкруг коего построены были пехотные полки. Начальники и офицеры имели знаки и шарфы сверх шуб, по причине жестокого мороза. Тут же находился и обер-полицеймейстер Архаров, окруженный своими чиновниками и ординарцами. На высоте или помосте лобного места увидел я с отвращением в первый раз исполнителей казни. Позади фрунта всe пространство болота, или, лучше сказать, низкой лощины, все кровли домов и лавок, на высотах с обеих сторон ее, усеяны были людьми обоего пола и различного состояния. Любопытные зрители даже вспрыгивали на козлы и запятки карет и колясок. Вдруг всe восколебалось, и с шумом заговорило: везут, везут! Вскоре появился отряд кирасир, за ним необыкновенной высоты сани, и в них сидел Пугачев: насупротив духовник его, и еще какой-то чиновник, вероятно секретарь Тайной экспедиции, за санями следовал еще отряд конницы.

Пугачев с непокрытою головою, кланялся на обе стороны, пока везли его. Я не заметил в чертах лица его ничего свирепого. На взгляд он был сорока лет; роста среднего, лицом смугл и бледен; глаза его сверкали; нос имел кругловатый; волосы, помнится, черные и небольшую бороду клином.

Сани остановились против крыльца лобного места. Пугачев и любимец его Перфильев, в препровождении духовника и двух чиновников, едва взошли на эшафот, раздалось повелительное слово: на караул; и один из чиновников начал читать манифест. Почти каждое слово до меня доходило.

При произнесении чтецом имени и прозвища главного злодея, также и станицы, где он родился, обер-полицеймейстер спрашивал его громко: "Ты ли донской казак Емелька Пугачев?" Он столь же громко ответствовал: "так, государь, я донской казак, Зимовейской станицы, Емелька Пугачев". Потом, во всe продолжение чтения манифеста, он, глядя на собор, часто крестился, между тем, как сподвижник его Перфильев, немалого роста, сутулый, рябой и свиреповидный, стоял неподвижно, потупя глаза в землю. По прочтении манифеста, духовник сказал им несколько слов, благословил их и пошел с эшафота. Читавший манифест последовал за ним. Тогда Пугачев сделал с крестным знамением несколько земных поклонов, обратясь к соборам; потом с уторопленным видом стал прощаться с народом; кланялся на все стороны, говоря прерывающимся голосом: "прости, народ православный; отпусти мне, в чем я согрубил пред тобою; прости, народ православный!" - При сем слове экзекутор дал знак: палачи бросились раздевать его; сорвали белый бараний тулуп, стали раздирать рукава шелкового малинового полукафтанья. Тогда он сплеснул руками, опрокинулся навзничь, и вмиг окровавленная голова уже висела в воздухе: палач взмахнул ее за волосы. С Перфильевым последовало то же».

Пугачева с Перфильевым четвертовали. Им отсекли головы, руки и ноги. Причем за счет того, что их сначала обезглавили, сократили их страдания. Отрезанные части тела несколько дней были выставлены у московских застав, а после сожжены вместе с телами и пепел развеян.

Еще трое из числа руководителей пугачевского бунта: Максим Шигаев, Василий Торнов и Тимофей Подуров были повешены.

Екатерина II не стала подвергать бунтовщиков-пугачевцев массовым казням, ограничившись лишь показательным умерщвлением самых главных из них. Например, организатора мятежа в Башкирии и генерала пугачевского войска Салавата Юлаева она оставила в живых. Правда дальнейшая судьба его была безрадостной. Приговоренный к пожизненной каторге Салават Юлаев 19 ноября 1775 года был доставлен на каторгу в Рогервик на территории нынешней Эстонии, где и скончался 8 октября (26 сентября по ст. стилю) 1800 года.

Жена Пугачева - Софья, дети, а также вторая жена – «императрица» Устинья были сосланы навечно в Кексгольм.

Гораздо менее, нежели казни пугачевцев известны расправы над польскими мятежниками.

Северин Наливайко возглавил восстание крестьян и казаков на Украине в конце 16 века. Захватив несколько городов, Наливайко отправил письмо польскому королю Сигизмунду 3 с просьбой отвести казакам свободную землю между реками Бугом и Днестром в обмен на обязательство помогать Речи Посполитой в войнах с соседними странами. Однако король вместо ответа послал восставшим войска для их усмирения. В мае 1596 года на урочище Солонице казаки, отгородившись возами в четыре ряда, больше двух недель выдерживали осаду поляков, окруживших табор с трёх сторон (с четвертой стороны было болото). Но недостаток провизии сломил их дух к сопротивлению. Казаки предали Наливайко и передали его полякам, желая спасти свою жизнь. Наливайко отправили в Варшаву, где после двухлетнего заключения и пыток его казнили в 1597 году.

По одной версии его сожгли живьем в медном быке, по другой – просто обезглавили.

Иван Гонта поднял бунт против польских магнатов и стал одним из вождей гайдамаков. Говорят, что его выдал польским властям российский полковник Гурьев, обещавший гайдамакам поддержку русских войск.

Гонта был осужден особым церковным трибуналом, который состоял из трех монахов и ксендза. После десятидневной пытки Гонте был вынесен смертный приговор. Монахи проявили садистскую фантазию в выборе вида казни. Наказание должно было длиться на протяжении двух недель и сопровождаться ужасной пыткой, отрыванием кожи кусками, четвертованием и вырыванием сердца. Однако уже на третий день коронный гетман Ксаверы Браницкий «сжалился» над Гонтой, который стойко выносил все экзекуции, и приказал отрубить ему голову. Оставшуюся часть казни проделывали уже над трупом. Останки Гонты выставили для острастки в 14 городах Правобережной Украины.

Позже Гонту воспел Шевченко в поэме «Гайдамаки».

Подавив в Германии революцию 1848 года, Бисмарк потребовал публичной казни её лидеров. На аргумент одного из своих оппонентов о том, что жизнь у человека может отобрать только Бог, железный канцлер без тени сомнения ответил: «Господь Бог не может уследить за всеми мерзавцами на земле, а потому нуждается в нашей помощи».